Светлая Волна - Тимур Касымов Страница 29

* * *

Идеальная дисциплина установилась во второй смене к концу учебного года — даже диссиденты уже не мешали: плохих, как упоминалось ранее, заставили различными беседами и способами успокоиться, а с хороших был снят бойкот без извинений. Это произошло в торжественной обстановке актового зала. Руслан объяснил учащимся, что их извинение будет особенным, и все они, в ближайшем будущем, его увидят. Заключалось оно в определённой услуге, которую бывшие диссиденты согласились сделать, а именно: открыть разнообразные учебные и развивающие секции. Это и было, в скором времени, приведено ими в жизнь. Были открыты кружки по следующим наукам и искусствам: математике, философии, физике, астрономии, с их детищем — астрофизикой, химии, биологии, с их порождением — биохимией, ораторскому и актерскому мастерству, программированию. Также были основаны секции логических игр: шахмат и го. Директор разрешил брать ключи и пользоваться любыми кабинетами с шести до девяти вечера. Заряженные на развитие учащиеся ринулись в открывшиеся источники знаний и опыта. Мест не хватало — приходилось вести каждый кружок три раза в неделю, вместо планируемого одного. Затем организаторам и вовсе пришлось ограничить прием, введя всевозможные тесты и критерии для желающих стать членами. Появился дополнительный, соревновательный стимул к развитию. Быть членом кружка было не только полезно, но и почётно. Создатели кружков были вынуждены сами ускоренно и углубленно развиваться по ведомым ими дисциплинам — это было трудное испытание для них.

И теперь, после установления идиллии во второй смене, Руслану стало тесно в рамках послеобеденных границ школы. Он жаждал экспансии. Его идея, доказавшая и доказывавшая свою состоятельность в одном сообществе, требовала расширения сферы приложения. Его комитет мечтал о том же, он вторил стремлениям своего лидера. И поэтому они и были рады его новому знакомству.

Руслан не спешил распускать щупальца в первую смену — он зрел. Он понимал, что старшие ребята сложнее, их мысли и стремления глубже укоренились, чем у ребят его возраста — а ведь и с ними было немало хлопот и проблем. Он хотел учесть все будущие потенциальные нестыковки и препятствия, чтобы всё прошло как можно более гладко, без большого количества «сучков и задоринок». А значит и без большого количества слёз, стрессов… Не про свои слёзы он, конечно, сейчас думал — про стрессы и рыдания старших собратьев были его помыслы. Он решил отложить своё вторжение в первую смену на время, тем более, что надвигались летние каникулы. Вместо этого он решил сосредоточиться целиком на своём развитии. Отношения с Лёхой были отличные — они встречались и беседовали два, три раза в неделю. Вторая смена развивалась и благоухала на автомате. Даже комитету уже практически нечего было делать — некоторые его члены помогали бывшим диссидентам вести нововведённые кружки, деятельность которых решили не приостанавливать даже во время каникул.

* * *

Руслан сконцентрировался на своём развитии. Думаю, стоит подробно рассказать о способах, применявшихся им. Его развитие было специфическим, абсолютно никем не практиковавшимся до него на Земле (по крайней мере, ни я, ни те, кому я рассказывал про эти необычные методы — ничего про них не слышали и не знали). Про супер быстрое чтение, точнее «пожирание» книг, вы уже слышали. Этим способом он впитывал огромные массивы информации и к завершению шестого класса поглотил уже несчетное количество книг по политологии, истории, философии, биологии, физике, химии, математике, много специализированных и специфических книг по разным дисциплинам плюс океан просто хорошей и качественной художественной литературы. Два-три раза в неделю он заезжал в главную государственную библиотеку и погружался в чтение всякой редкой литературы. Иногда копался в архивных исторических бумагах, электронные версии которых ему откуда-то доставал сосед Борис. Вообще, он любил изучать историю по архивам — чем ближе к первоисточнику, тем лучше, думал он, хотя и признавал, что талантливые авторы, наподобие Евгения Викторовича Тарле, делают ознакамливание с прошлым гораздо приятнее. На прекрасном уровне Руслан уже владел, кроме родного русского, английским, испанским, французским и китайским языками. Этого было ему достаточно, чтобы познавать мир записей в оригинале. Талантливых переводчиков он уважал и всегда говорил, что хороший перевод может повысить ценность переводимого объекта, а плохой, аналогично, понизить. Но он понимал, что есть множество слов и выражений, которые невозможно перевести дословно. Также, он осознавал, что именно на этих мировых языках есть горы ценной непереведенной литературы и информации. «Переводят то, что считается интересным кем-то и пользуется спросом, — говорил он отцу. — А я хочу читать и изучать то, что вызовет интерес у меня». Немаловажным доводом в пользу изучения этих языков было то, что давались они ему удивительно легко, играючи. «Я бы не стал тратить на них время, если бы они усваивались тяжело. Я бы ограничился русским и английским, — как-то сказал он соседу Борису и то же самое потом, Станиславу. — Но раз они так прекрасно, без напряжения мне даются, почему бы не воспользоваться преимуществом?»

Фильмы, всякие интересующие его научные и политические программы он тоже поглощал оригинально, со скоростью, недоступной для других. Он упросил отца поставить в его комнате семь телевизоров. Соседи подумали, что Ринат занялся коммерцией, увидев, как тот с коллегой таскает эту технику по подъезду. Включив на некоторых экранах обычные телевизионные, на других интернет каналы и воткнув в оставшиеся флешки с интересующей его информацией, он одновременно смотрел от двух — когда был в поиске, кризисе качественной информации, до семи — когда был на волне, когда натыкался на какие-нибудь золотые жилы в телевизионном и ютубном мире.

Общение с людьми было одним из его излюбленных способов развития. Люди поражали его, иногда не логичными, но очень оригинальными высказываниями и рассуждениями. Именно, когда Руслан общался с людьми и объяснял им что-то — он и для себя лучше уяснял объясняемую тему, то есть, он объяснял и для себя, в том числе. Порой, по воле случая, он вступал в споры со взрослыми людьми, которые были, по его мнению, в чём-то неправы — в автобусе, на улице — и методами спокойного аргументированного разъяснения доказывал им их несправедливость. Делал это он так, чтобы не обидеть, и в конце разговора они всегда с улыбкой пожимали друг другу руки.

Мы знаем, что общение с более умными, развитыми людьми идёт нам на пользу — мы сами становимся умнее и развитее. Руслан, счастлив был бы использовать эту полезную сторону коммуникаций — да только не мог: таких людей у него найти не получалось, даже среди взрослых. Но тех, кто знал больше него в какой-то определенной сфере — узких специалистов — он встречал, и от них мог почерпнуть многое — что и делалось им иногда. Человек, добросовестно посвятивший свою жизнь какому-то делу, мог и уникуму многое рассказать, немалому научить.

Руслан любил писать. Таким образом он, как и во время разговора, приводил свои мысли в порядок. Иной раз во время письма рождалось что-то новое — глубокое и оригинальное в его сознании. К слову сказать, оформлял свои мысли с помощью бумаги и ручки он уже с шести лет — за это время исписано было огромное количество страниц. Философские размышления над жизнью, разными сферами знаний заставляли браться его за «перо».