Мандариновый лес - Мария Метлицкая Страница 29

Ах, если бы все приемные родители были такими! Но как раз таких, как эти – спокойных, разумных, зрелых, солидных и приличных, – было немного.

Но и это вполне объяснимо – солидные и небедные боятся. Боятся нарушить свою налаженную и размеренную жизнь, опасаются брать детдомовских, подраненных с малых лет. Наследственности плохой боятся, неожиданно возникшей родни. Да есть чего бояться, что говорить! Но эти не струсили. Правда, и созревали долго. Это она поняла – долго боролись и долго надеялись. Но шансы были невелики, их сразу предупредили: совсем ничтожными были шансы. Ничего у них не вышло. Ну и, как обычно бывает, бороться и лечиться устали. Вот тогда и решились.

– Мы себя исчерпали, – тихо сказал мужчина, – и очень устали.

Да все она понимает, навидалась! И сердце дрогнуло – сама удивилась! Думала, там, внутри, все давно высохло, отмерло. А выходит, что нет. И хорошо это, и плохо – как с этим работать?

Ездили эти архитекторы в Дом долго, около года. Все выясняли. Смотрели фото, личные дела, изучали наследственность, выспрашивали про родственников. В результате выбрали двоих, мальчика и девочку. С девочкой Катей Смирновой все было просто: сирота, без дурной наследственности. Симпатичная – беленькая, кудрявая, сероглазая. Тихоня и скромница. Но они хотели мальчика. Да, именно мальчика, сына. Женщина, правда, долго разглядывала фотографию девочки. Всматривалась, прям носом утыкалась в фотку, как нюхала. Мужу совала, что-то шептала ему на ухо. Несколько раз звала покурить. Выходили – «курили» долго. Возвращались расстроенные – вернее, она возвращалась расстроенная. А он недовольный, сердитый, нахохленный.

Директриса поняла – не договорились, муж по-прежнему настаивал на мальчике.

Ну хорошо, нате вам мальчика – калужанин Миша Доронин, два с половиной года. Мать – малолетка, залетела по глупости, легко родила и так же легко, бесшабашно сдала в Дом малютки – еще нарожаю! Глаза б на таких не смотрели! На вопрос, кто отец, небрежно махнула рукой, пробормотала что-то невнятное – то ли Димка, то ли Ванька. В общем, обычная история. Своего папашу малолетка не помнила – а, был какой-то. Мать ее сидела за мелкие кражи и тунеядство, кажется, по четвертому разу и дочерью не интересовалась. Ну и хорошо, так спокойнее. Никто о мальчике Мише не вспомнит, ничья совесть не проснется, если вообще у его мамаши есть совесть. И мамаша эта малолетняя уехала куда-то на юг, говорила, «на легкие хлеба». Смеялась, что замуж выйдет за богатого кавказца, «они любят сисястых». Дура набитая, совсем без мозгов.

Ну и остановились на этом Доронине. Слава богу – решились.

Директриса успокоилась. Нет, общаться с ними было приятно – пустыми не приезжали, цветочки да конфетки, подарочки к праздникам. Но историю пора было закрывать, не они одни.

Теперь предстояло знакомство.

Аккуратно, осторожно, постепенно – все как положено, иначе нельзя, детская психика штука тонкая. И так все непросто, а уж здесь, в стенах детского дома, и вовсе как по минному полю ходишь. Здесь точно все строго и по предписанию, никаких нарушений – зачем? Местом своим – что говорить, хлебным – директриса дорожила. Сложное место, тяжелое, но зато почет и уважение. Кстати, взяток, она не брала – не хотелось на нары. Если пытались всучить деньги, отвечала: дескать, извините, но я хочу спать в своей кровати. А что, действовало!

А что до хлебного места – да, хлебное! И сытное, да – это не про подарочки всякие, чушь это, мелочи. Директриса давно забыла дорогу в магазин – незачем. Все, что надо, брала в столовой или у кладовщицы. Вернее – не брала, самой приносили. Тихонечко так, с оглядкой. Шасть – и в угол сумку, тяжелую, неподъемную. А в ней все – от масла и мяса до картошки с морковкой. Все так живут, а что она, глупее других? Да и некогда ей по магазинам – с восьми утра до восьми вечера на посту. А у нее, между прочим, семья.

* * *

Котовы молча курили за забором детдома.

– Ну что, Ли? – наконец спросил Сергей. – Ты что-то решила?

Лилия Котова, домашнее имя Ли, тихо вздохнула:

– Наверное, Кот… Слушаю свои ощущения. Ты меня знаешь, – она растерянно улыбнулась, – интуиции я доверяю больше, чем логике. При всем моем не самом слабом характере!

Котов обнял ее и прижал к себе.

– Ну-ну, послушай, конечно, послушай! Время есть. И вообще, торопиться нам некуда, верно?

Жалобно всхлипнув, жена кивнула:

– Ага.

В машине Ли положила руку ему на колено.

– Вечером, ладно? Вечером точно, Кот! Потому что… – Она на секунду запнулась и решительно сказала: – В общем, хватит тянуть!

Он молча кивнул.

– Почти год, Сереж! – продолжала она. – Дорога эта… – Ли кивнула в окно. – Кажется, каждый булыжник знаком, каждый куст. Да и вообще надоело мотаться. Какой смысл, Кот? Что мы выискиваем, что выжидаем? Надо быть честными. Мы с тобой никогда друг другу не врали. Так в чем причина наших сомнений? Выходит, в нас? В том, что мы не уверены, что нам это нужно? В нашем страхе, что не справимся, пожалеем? В понимании, что наша жизнь кардинально изменится, перевернется? Закончатся наши вечные посиделки, путешествия, беспечные отпуска. Или мы боимся, что что-то проявится, выскочит, непременно выскочит и собьет нас с ног? Мы же знаем, как это бывает.

И тогда все наши усилия в прах, в пыль, тогда все окажется перечеркнутым. Вся наша жизнь, понимаешь? А это будет, Кот. Непременно будет. Что-то да вылезет, кровь не вода. Только вот что и когда – непонятно.

Муж по-прежнему молчал.

– И еще знаешь что, Сережка? – Лиля опять положила руку мужу на колено. – Знаешь, что самое страшное для меня? То, что я не смогу его полюбить. Что мне он будет чужой. Вот этого я боюсь больше всего.

Сергей наконец улыбнулся:

– Ну вот за это я переживаю меньше всего. Полюбить ты точно сможешь. В тебе, Лилька, столько нерастраченной любви, неизрасходованной нежности и заботы. Нет, вот этого я не боюсь!

Лиля задремала. Котов смотрел на нее, и сердце его плавилось от любви и жалости.

Лилька. Ли. Его любимая, его женщина. Самое дорогое, что у него есть. Как же им повезло, что они встретились! Уже при первой же встрече поняли – они нашлись. Совпали во всем и сразу. И никакого пустого кокетства, никаких бабских ловушек. «Зачем терять время? – смеялась она. – Я влюбилась в тебя тут же, в течение получаса, Котов! Слушай, а давай поженимся, а? Мне просто страшно с тобой расставаться. Даже на день – представляешь?»

Он представлял, потому что испытывал то же самое. День разлуки, ночь без нее? Нет, немыслимо, невозможно, неправильно. Да и зачем, если они оба свободны и хотят одного и того же?

Поженились они через две недели после знакомства, с трудом уговорив заведующую загсом. Причина была в одном – август, отпуск. Нет, разумеется, можно было рвануть к теплому берегу без штампа в паспорте. Но в любой гостинице их вместе не поселили бы. Да и вообще – им хотелось поскорее закончить со всеми бумажными банальностями и гордо сказать: «Мы – муж и жена!»