Кровная месть. Чеченская вендетта - Ибрагим Хараев Страница 28

Он рассказал мне, что в это утро читал историю о праведном халифе Умаре, который, прогуливаясь со своим другом, увидел пастуха, пасущего овец. Умар попросил пастуха продать ему одну овцу, на что пастух ответил, что овцы не принадлежат ему, он всего лишь раб. Тогда Умар сказал: «Продай нам овцу, возьми деньги, а хозяину скажи, что ты потерял, он ведь не узнает». На что раб ответил: «А как же Аллах? Ведь Он все видит». И тогда Умар выкупил раба и даровал ему свободу… Эта история натолкнула купца на мысль совершить такой же благородный поступок. И он вышел из дома с твёрдым намерением освободить какого-нибудь невольника.

Он освободил меня из тюрьмы и поселил у себя. Я пользовался всеми благами, что и он. Сына своего он так и не нашёл, и со временем начал относиться ко мне как к сыну. Он открывал для меня все пути, спрашивал, не хочу ли я торговать, как он? Хочу ли изучать религию? Может быть, мне надо жениться на какой-нибудь хорошенькой сирийке?.. Но всё, что я хотел, это вернуться домой, к Марьям, пока она не вышла замуж…

– Всё, что есть у меня, – твоё, точно так же, как оно было бы собственностью Халида – моего сына, которого ты мне заменил, – как-то сказал мне Зиат.

Он действительно относился ко мне как к сыну. Как-то он дал мне мешочки с золотом и попросил ссыпать монеты в другой мешок. Я зашёл в хранилище… И вдруг понял, что моя жизнь может в один момент измениться. Я вспомнил, как уходил из дома много лет назад, вспомнил Марьям, которая ждёт моего возвращения. В тот момент я забыл о Всевышнем, руки мои опустились. Я уже подумывал, что никогда не вернусь домой, а день за днём, год за годом буду безуспешно искать счастье, перебиваясь жалкими заработками. Я думал, что никогда больше не увижу маму, и Марьям состарится в одиночестве, а вернее всего – не дождётся и выйдет замуж за другого человека.

И тогда я взял золото Зиата.

…Я уходил всё дальше и дальше от его дома. Я утешал себя, что верну эти деньги, твердил себе, что Зиат даже не почувствует ущерба, я знал, что дела у него шли хорошо, и совсем скоро должники наполнят ещё десять таких мешков…

Конечно, я знал, что мог просто поделиться с Зиатом своими тревогами, и он понял бы меня, и мы нашли бы способ, как мне вернуться домой. Но моя глупость привела за собой страх, ноги несли меня всё дальше, Дьявол затуманил мне голову, вкрадчивые голоса нашёптывали мне: «А что, если Зиат не поймет? Что, если он отречётся от тебя? Готов ли ты потерять всё ради нескольких секунд откровенности?».

Я остановился на окраине Дамаска, чтобы перевести дух, и только в тот момент понял, что сотворил огромный грех, – я не просто украл деньги, я предал человека, который мне доверял. На мгновение пришла мысль вернуться, но стыд и страх, что Зиат уже обнаружил пропажу, удержали меня. Упав на землю и обхватив голову руками, я заплакал. От земли шёл запах – это был запах чужбины. Я помнил, как пахнет родная земля, земля моих предков. И в этот момент я решил искать путь домой.

Возвращение заняло у меня не один год. Я принимал все меры предосторожности, чтобы добраться домой живым и невредимым, и чтобы у меня не отняли мешок с золотом. Наконец, с одного из горных перевалов я увидел своё родное село. Это было как во сне. Я жил этим многие годы. Не мог дождаться, когда обниму маму и увижу Марьям. Отыскав подходящее место, я зарыл золото, оставив себе только горсть, и направился домой. Я шел мимо людей, и никто меня не узнавал, так же, как и я не узнавал их. И вот наконец-то я подошел к дому, – он был таким же ветхим, каким я его покидал. Ко мне подбежала маленькая собачонка и начала обнюхивать мою обувь. Я наклонился, чтобы погладить её и услышал голос: «Чем могу быть полезен тебе, странник?»

Я выпрямился во весь рост и увидел своего брата Товсолта, который, узнав меня, отбросил свою палку и побежал ко мне, словно ребёнок к матери, со словами: «Лом-Али! Лом-Али!». Я бросился ему навстречу, и мы крепко обнялись и долго так стояли, боясь разжать руки, словно могли потерять друг друга.

– Неужели это не сон?! – причитал Товсолт, не в силах поверить моему возвращению. – Я думал, что остался один на белом свете.

После этих слов у меня подкосились ноги, и я упал на колени.

– А мама?.. – скорбно спросил я.

Товсолт опустился рядом:

– Нет никого у нас с тобой, Лом-Али, только ты и я. Она умерла в прошлом году. Всех пережила, ждала тебя. В последние месяцы она твердила, что ты на пути домой, видимо, чуяло материнское сердце, что ты жив. Но так и не дождалась.

Я закрыл лицо руками и готов был завыть, как волк, но тут скрипнула калитка, я обернулся и увидел её – Марьям. И хотя видел её в последний раз, когда ей было всего семь лет, я узнал её. Она вернула мне веру в то, что жизнь прекрасна. Мы стояли, готовые кинуться в объятия друг друга. Её взгляд говорил: «Как долго я тебя ждала, я почти отчаялась, и вот ты здесь, рядом со мной».

Через несколько месяцев я построил два новых больших дома. Один для себя, другой для Товсолта, а ещё через неделю Марьям вошла в мой дом в качестве законной жены. Через год родился Зелим, ещё через год Апти, вот они здесь, вы их видите, двое моих старших сыновей. Потом родились ещё семеро, их у меня больше нет. В мой дом пришло горе, так же, как и в дом Цугура.

Я вернулся домой двадцать пять лет назад, и, как вы знаете, почти все эти годы я, а потом и мои сыновья, занимались торговлей, и состояние наше увеличивалось изо дня в день, но всё это время я не забывал, как поступил с Зиатом, да упокоится его душа с миром, и да простит Всевышний его, меня и всех людей.

С того момента, как я покинул дом Зиата, я знал наверняка, что когда-нибудь вернусь туда и всё верну сполна. Он простил бы меня, как простил любого. Как вы знаете, несколько лет назад я решил отправиться в хадж в Мекку, но это было невозможно, пока я не верну долг Зиату.

Мои сыновья хотели сопровождать меня, но я не позволил никому поехать со мной. Я спланировал свой путь в Мекку через Дамаск. Попрощавшись со всеми и положившись на волю Всевышнего, я отправился в путь. Достигнув Дамаска, я почувствовал, как больно сжимается моё сердце. Единственное, о чём я мечтал, – чтобы Зиат был жив. Я нёс ему три мешка золота, в три раза больше, чем отнял. Я нашёл тот огромный дом, в котором провёл несколько лет, но, к сожалению, там жили другие люди. Они рассказали, что Зиат давно продал им этот дом и переселился на окраину Дамаска. Я объяснил, что я очень близкий человек для Зиата, и они сообщили, что он умер несколько лет назад, но они знали, где живет его сын. Горестно мне стало, когда я услышал о его кончине, но что поделать. Всех нас ожидает смерть, рано или поздно. Однако я обрадовался, что нашёл его сына, Халида.

Эти люди проводили меня к его дому. Дом Халида был намного проще и не шёл ни в какое сравнение с отцовским, напоминая жилище бедняка. На пороге меня встретил Халид с кучей детей. Он был очень похож на Зиата – такая же манера говорить, такая же добрая улыбка. Мне стало легко на душе, потому что я сразу понял, что, если расскажу всю правду, он меня не осудит, а поймёт, как понял бы Зиат.