Вальс на прощание - Милан Кундера Страница 28
Вальс на прощание - Милан Кундера читать онлайн бесплатно
Не дерзость и не воинственность вели его туда. Он уже и не думал устраивать сцены. Напротив, готов был целиком переломить себя, смириться, подчиниться. Говорил себе, что любовь его так велика, что ради нее он способен согласиться на все. Так же, как сказочный принц выдерживает ради принцессы любые испытания и трудности, борется с драконом и переплывает океан, так и он готов на бесконечное унижение, мыслимое разве что в сказках.
Отчего же он так безропотен? Почему бы не поискать ему другую девушку, каких на этом горном курорте столь заманчивый переизбыток?
Франтишек моложе Ружены, то бишь на свое несчастье он очень молод. Лишь повзрослев, он познает недолговечность сущего и поймет, что за горизонтом одной женщины сразу же открывается горизонт других женщин. Однако Франтишеку пока неведомо, что такое время. С детства он живет в мире, пребывающем в неизменности, он живет в какой-то неподвижной вечности, у него один и тот же отец, одна и та же мать и одна Ружена, которая сделала его мужчиной, которая возвышается над ним как небосвод, единственно возможный небосвод. Он не в силах представить себе жизнь без нее.
Вчера он послушно обещал не шпионить за ней и даже решил сегодня избегать ее. Он убеждал себя, что его интересует один трубач, и если он выследит только его, то не нарушит своего обещания. Он, конечно, понимал, что это лишь увертка и что Ружена осудила бы его поведение, но этот позыв был в нем сильнее любого рассуждения или умысла. Это было столь же неотвратимо, как наркомания: он должен был видеть его; он должен был видеть его, видеть снова, не торопясь и вблизи. Он должен был заглянуть в лицо своей пытки. Он должен был посмотреть на его тело, чье слияние с телом Ружены казалось ему невероятным и немыслимым. Он должен был посмотреть на него, чтобы попытаться определить глазами, совместимы их тела или нет.
На сцене уже играли: доктор Шкрета был за барабаном, какой-то маленький человечек — за роялем, а Клима — с трубой. На стульях в зале сидело несколько молодых парней, джазовых фанатов, проникших сюда, чтобы понаблюдать за репетицией. И Франтишеку нечего было опасаться, что для кого-то станет очевидной причина его прихода. Он был уверен, что трубач, ослепленный фарами его мотоцикла, не разглядел в среду его лица, а другие о его отношениях с Руженой благодаря ее же осмотрительности вряд ли что знают.
Трубач прервал свою партию и подсел к роялю, чтобы проиграть для маленького человечка один пассаж в более подходящем ритме. А Франтишек сидел в конце зала, постепенно становясь тенью, которая в этот день ни на миг не покинет трубача.
Он возвращался из загородного трактира, и ему было жалко, что рядом уже не сидит веселый пес, который поминутно облизывал бы ему лицо. И он тут же подумал о том, какое это чудо, что в течение всех сорока пяти лет своей жизни он сохранил свободным место рядом с собой, и теперь может покинуть эту страну легко, без багажа, ничем не обремененный, один, с обманчивым и все же прекрасным ощущением молодости, словно студент, который только сейчас строит планы на будущее.
Он стремился полностью проникнуться сознанием, что покидает родину. Он стремился воссоздать в памяти свою прошлую жизнь. Стремился увидеть ее в образе просторного края, на который он оглядывается с печалью, края головокружительно далекого. Не получалось. То, что он сумел мысленно увидеть позади себя, было мелким, сплюснутым, словно закрытая гармоника. Он с усилием восстанавливал лишь обрывки воспоминаний, которые смогли бы выстроиться в некую иллюзию прожитой судьбы.
Он оглядывал деревья вокруг. Листья были зелеными, красными, желтыми и коричневыми. Леса, казалось, занялись пожаром. Он подумал, что уезжает в дни, когда горят леса, и это прекрасное и безжалостное пламя пожирает его жизнь и воспоминания. Должен ли он страдать из-за того, что не страдает? Должен ли он испытывать тоску из-за того, что не испытывает тоски?
Да, тоски он не испытывал, но и торопиться не хотелось. По договоренности с зарубежными друзьями ему полагалось бы уже в эти минуты пересечь границу, но он чувствовал, что его вновь одолевает какая-то раздумчивая леность, которая в кругу его знакомых пользовалась комичной известностью, ибо он предавался ей именно тогда, когда от него требовались решительные и определенные действия. Он знал, что до последней минуты будет декларировать, что должен уехать еще сегодня, но понимал и то, что с самого утра делает все, чтобы оттянуть свой отъезд из этого милого курортного городка, куда многие годы приезжал к своему другу, порой после больших перерывов, но всегда с удовольствием.
Он припарковал машину (да, рядом с белым лимузином трубача и красным мотоциклом Франтишека) и вошел в винный погребок, где через полчаса должен был встретиться с Ольгой. Ему приглянулся столик в дальнем углу у окна, откуда были видны пламенеющие деревья парка, но, к сожалению, там сидел мужчина лет тридцати. Якуб сел за соседний стол. Отсюда не было видно деревьев, однако его внимание приковал вид этого человека, который заметно нервничал, непрерывно постукивая ногой об пол и не отрывая глаз от входа.
Наконец она вошла. Клима вскочил со стула, подошел к ней и повел ее к столику у окна. Он улыбался ей, словно этой улыбкой хотел сказать, что уговор их в силе, что оба они спокойны, уравновешенны и доверяют друг другу. Он искал в выражении лица девушки одобрительный ответ на свою улыбку, но такового не обнаружил. Это обеспокоило его. Он боялся говорить о том, о чем думал, и завел с девушкой незначащий разговор, который должен был создать непринужденную обстановку. Но его слова разбивались о ее молчание, как об утес.
И вдруг она прервала его:
— Я передумала. Это было бы преступлением. Ты, наверное, мог бы такое сделать, а я нет.
У трубача оборвалось сердце. Он безмолвно смотрел на Ружену, не зная, что и сказать ей. Чувствовал лишь отчаянную усталость. А Ружена все повторяла:
— Это было бы преступлением.
Он смотрел на нее, и она казалась ему нереальной. Эта женщина, облик которой он не мог даже воссоздать на расстоянии, представлялась ему теперь его пожизненной карой. (Как и все мы, Клима также считал реальным лишь то, что входит в нашу жизнь изнутри, постепенно, органически, а то, что приходит извне, неожиданно и случайно, он воспринимал как вторжение нереального. К сожалению, нет ничего более реального, чем это нереальное.)
Затем около их столика появился официант, узнавший позавчера трубача. Он принес на подносе две рюмки коньяка и добродушно сказал:
— Верно, я по глазам читаю ваше желание. А Ружене сказал то же, что и в прошлый раз:
— Гляди в оба! Все девчата готовы глаза тебе выцарапать! — и сам же от души засмеялся.
Весь во власти своего ужаса, Клима не обращал внимания на болтовню официанта. Глотнув коньяку, он наклонился к Ружене:
— Прошу тебя! Мы же договорились. Мы все объяснили друг другу. Почему ты внезапно изменила решение? Ты ведь согласилась с тем, что первые годы нам лучше посвятить друг другу. Ружена! Мы же делаем это ради нашей любви и ради того, чтобы у нас был ребенок, которого мы оба по-настоящему захотим.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments