Обнаженная со скрипкой - Жорж Кулецкий Страница 28

«Вот кому-то же достанется такая сучка, с ума сойдет! И днем, и вечером, и утром – тяв, тяв! – подумал Антон. – Впрочем, и лошадь не лучше».

Прилетев в Иркутск, Антон отправился в гостиницу, в которой «Лайнс-тур» забронировал ему номер – все-таки у некоторых фирм действительно «длинные руки». Гостиничка оказалась «классикой» советских еще времен, с буфетом на третьем этаже, но чистенькая, с бесплатным доступом в Сеть. Антон сразу отправил эсэмэску Ларе. Скоро получил ответ, заканчивавшийся коротко: «Ц.! Твоя Л.».

Наутро он отправился в институт с очень сложным и длинным названием, где у него, по протекции научного руководителя с биофака МГУ, была назначена встреча с местным «царем». Иван Васильевич Рожков – доктор биологических наук, оказался худощавым мужчиной, седовласым, с длинным костистым носом, в очках с тонкой металлической оправой, со спокойным голосом. А «царем» его прозвали в честь Ивана Васильевича, которого играл Юрий Яковлев в кино. Кто-то заметил у Рожкова сходство с Яковлевым, но это к делу отношения не имеет. Тайгу Иван Васильевич знал, любил ее и в свое время походил по ней немало.

Он внимательно выслушал Антона, покивал головой, когда тот дошел до своей теории памяти дерева.

– А что вы в зону тунгусского метеорита не хотите пойти? – поинтересовался «царь».

– Нет, к Тунгуске я решил не ходить, там мне не так интересно. Кусков метеорита там нет, я ученым верю. У меня другой интерес – мне нужно посмотреть несколько деревьев, елок старых, может быть, и сухих. Я одну вещь сделать хочу – вот и нужна еловая дощечка. Скрипичные деки только из ели делают. А там заповедник, ничего трогать нельзя.

– Так сухих елей по всей России полно!

– У меня по этому поводу своя теория есть. Так что мне нужна особая елка, которая многое повидала, многое выстрадала.

– Ну, такое я в первый раз слышу! Вы, милый мой, весь в теориях! На Патомском кратере никаких деревьев нет. Только вокруг. В центре было несколько чахлых лиственниц, но мы их на законных основаниях спилили. По кольцам вычислили приблизительный возраст кратера. Моя оценка – двести пятьдесят лет. А вот отчего сам кратер образовался – не скажу, но, говорят, под ним есть магнитная аномалия, какой-то сверхпрочный кусок металла. Взрыва не было, но энергетический поток пронесся, на деревьях все-таки заметны следы.

Рожков начал увлекаться, но вовремя остановился. Они подошли к шкафу, в котором лежали диски спилов деревьев, посмотрели на бирки – моложе ста лет ни одного образца не было. Иван Васильевич мог бы еще довольно долго рассказывать, но вдруг на чем-то «споткнулся», и перешел в деловую плоскость. Дал совет – искать елку метрах в ста от кратера, выше по склону сопки, лучше, если найдется елка, которой больше двухсот лет. Там интересная структура колец после 1842 года. Лет сорок после этой даты шел высокий прирост, кольца были почти в миллиметр толщиной, а потом они резко сужаются.

Они еще немного поговорили, Антон выслушал несколько советов, а, главное – получил официальную бумагу, подтверждавшую, что ему поручается взять пробы для дендрохронологического анализа деревьев в районе Патомского кратера.

На следующее утро Карпачев вылетел в Бодайбо – негласную «столицу» российского «клондайка».

Вертолет, оттарахтев движком, приземлился на окраине Перевоза, в районе грунтовой полосы, на которой иногда садился старенький «кукурузник», биплан АН-2. Еще сверху Антон разглядел большой поселок, что просторно раскинулся на пологом берегу реки Жуи, которая делала здесь большую «подкову». Вокруг поселка были разбросаны могучие сосняки. Красота сказочная.

Лопасти, наконец, остановились, и следом за парой попутчиков – мужиков серьезных, не слишком многословных, но пообещавших ему помощь на месте, когда прилетят, Антон спрыгнул на землю. Из грузового отсека второй пилот начал доставать почту, потом сумки и, наконец, его рюкзак. Антон был главным пассажиром, который заранее, еще в Москве, практически в одиночку оплатил рейс. Остальные были на «подсадку», он бы и без них полетел, а так, считай, повезло мужикам.

Вместе с летчиками и попутчиками они пошли к небольшому домику здешнего «аэропорта». Попутчиков Антона встречал их ровесник в полицейском мундире, капитан.

– Антон, познакомься с капитаном Сергеем Пузиковым, он здесь – первое лицо. Если потребуется, окажет тебе всякое содействие, без него тут ничего не делается! Словом, власть! – представил капитана старший из попутчиков Антона.

– Лес у нас здесь не промышляют. Вывозить некуда, до китайцев далеко. А воруют лес в Восточной Сибири. Валят кругляк где-нибудь, таможню оформляют в Красноярском крае и через Забайкальск гонят в Китай. А китайцы ни щепкам, ни опилкам не дадут пропасть, все пойдет в дело, – спокойно, хотя и с некоторой досадой, рассказывал капитан Пузиков Антону, пока они тряслись в «уазике-патриоте» по местной, если можно было ее так назвать, дороге. – У нас, если кто и срубит дерево, так это с умом, наши мужики тайгу ценят, ходят в нее правильно. Да и срубит-то иной дерево, так себе на дело, это, мы полагаем, не против закона. Да, а здесь не лес валят, у нас золотишко моют. Песочком норовят разжиться, самородочек приискать. Артельничают, словом. А потому и дела случаются разные. Редко, когда хорошие дела.

Наконец, приехали. Сергей познакомил Антона с приветливой супругой капитана – Катериной Степановной. Новому человеку в доме были рады. Спросив для вежливости, как там Москва, стоит ли еще на месте, хозяйка удалилась по своим делам.

– Ты «Дядю Борю» уважаешь? – поинтересовался Пузиков.

– А кто это, «Дядя Боря»? – откровенно признался Антон.

– Ну, паря, вы там в столицах совсем от жизни оторвались! Сейчас, я тебя познакомлю! Катерина, ты, где там, закусочку сообрази нам! Под «дядю Борю».

– Да ты свалишь парня, он потом два дня в себя приходить будет, – попыталась возразить Катерина Степановна. Но как-то делала она это не слишком энергично, видно ей самой было интересно, как этот москвич пройдет «испытание» настоящей «огненной водой».

– Нет, не свалится. Я ему только попробовать дам, ничего с ним не сделается. Ты нам только закуску дай правильную, – уверил супругу Сергей.

С этими словами он подошел к буфету и достал графин. Из тех, что ставили на стол президиума на партийных собраниях в прошлом веке. В графине с притертой пробкой была жидкость неопределенного, какого-то почти бурого цвета. Тут же на столе возникли три лафитничка, каких сейчас и в столицах не сыскать.

Катерина Степановна достала из холодильника пойманного вчера тайменя, быстро распотрошила его острейшим ножом, вырезала филе, посолила, поперчила от души, засыпала мелко покрошенным луком, полила растительным маслом и уксусом. Смесь эта постояла минут пять на «рабочем» столе и, наконец, появилась на столе обеденном.

Сергей взялся за графин, разлил жидкость, от которой шел сильный запах спирта, по лафитникам, и предупредил: «Пей в три глотка и сразу закусывай, а то с непривычки обожжешься. А вот водой запивать не надо – только хуже будет. Ну, с приездом!»