Юлия - Алексей Митрофанов Страница 28

– Александр Филатов, – представился он, вручая корзину с цветами, купленную в магазине неподалеку. – Почитатель вашего таланта. У вас прекрасный голос. А уж про пластику и говорить нечего.

Филатов расточал комплименты, зная, что их много не бывает.

– Спасибо! – Джульетта с удовольствием приняла цветы. – Что, уже и российские депутаты к нам поехали? – спросила она, показывая, что знает Филатова, часто мелькавшего по украинскому телевидению.

– Ваша революция – очень интересное явление, – сказал Филатов, – но в данный момент мне хотелось бы поговорить о другом. Может, выпьем кофе где-нибудь?

Джульетта посмотрела на толпу перед сценой. Лобенко там не было. Филатов, понявший ее взгляд, едва заметно улыбнулся – он и не пришел бы сюда, окажись тот на Майдане.

– У меня есть минут сорок, – сказала она.

– Этого достаточно.

Они отправились в кафе неподалеку.

– Скажите, Джульетта, – спросил Филатов, – вам не поступало предложений от российских продюсеров?

Джульетта вскинула брови.

– Пока нет.

– А вы хотели бы попасть на российский музыкальный рынок?

Она задумалась.

– Наверное, хотела бы. А почему вы спрашиваете?

– Я не только депутат, но еще и продюсер.

– Правда? – удивилась она. – Вы хотите заняться моей раскруткой?

– Я мог бы попробовать, – осторожно ответил Филатов.

– Вряд ли из этого что-нибудь получится, – сказала она.

– Почему?

– У вас в ходу другая музыка. Ваши эстрадные барышни наполнены силиконом по самое темя. Они не поют, а колышутся на сцене, как медузы в теплом море. И это считается хорошо.

Филатов хмыкнул. Наблюдение было очень верным. «Девушка не глупа», – подумал он.

– Вы ведь не за этим меня позвали? – спросила она.

Филатов кивнул.

– Тогда зачем?

– Я хотел поговорить о Лобенко. Джульетта едва заметно напряглась.

– А что Лобенко?

– Он снимает здесь фильм.

– Я знаю.

– Против Ющенко.

– Ну и что? Фильмом больше, фильмом меньше. – Она кивнула на Майдан. – Этого никаким фильмам не изменить.

– Вы видели его прежние работы?

– Не интересовалась.

– А зря. Майдан он, конечно, не разгонит, но мнение людей в регионах может изменить коренным образом.

– Неужели он так хорош? – даже с некоторой гордостью спросила Джульетта.

– Я не знаю никого лучше в этом ремесле. Если нужно кого-то уничтожить в глазах телезрителей или выжечь дотла все, чем тот занимался, – зовут Лобенко. Так что ваш Ющенко в большой опасности.

– Вы так думаете?

– Я в этом уверен. Сейчас, судя по первым двум турам, у вас состояние неустойчивого равновесия. Чтобы победила та или другая сторона, достаточно, чтобы пять процентов избирателей вдруг изменили свое мнение и перешли на другую сторону. И, смею вас уверить, увидев фильм Лобенко, они его изменят.

Джульетта поставила чашку, которая неприятно звякнула о блюдце.

– Неужели все так серьезно? Филатов кивнул.

– Серьезнее, чем вы думаете.

– Но что могу сделать я, слабая женщина? Филатов задумался.

– Попробуйте увлечь его вашими идеями. Расскажите, как все начиналось и почему народ вышел на площадь. Он может ими проникнуться, если правильно их подать. Но делать это надо не прямо. Вовлеките его в свой круг общения.

Она кивнула.

– Попробую, но времени осталось мало.

– Добавьте обаяния, и у вас все получится, – заверил ее Филатов.

Джульетта усмехнулась.

– Вам-то откуда знать, получится или нет?

– У нас нет другого выхода, – сказал Филатов. – Должно получиться.

– «У нас»? – переспросила она. – А ваш интерес тут где?

– Мой интерес совпадает с вашим, только в другой плоскости, – загадочно ответил он. – Я не могу пока о нем рассказать, вы же понимаете. Межгосударственная политика – дело тонкое.

Прием сработал, как и срабатывал почти всегда. Люди обычно предпочитают не переспрашивать о непонятных вещах, если говорить с ними доверительным тоном, как с посвященными. Им становится лестно, что их считают причастными к тайнам, и они боятся разрушить эту нежданно появившуюся вокруг них ауру неловким вопросом.

Главное – добавлять «вы же понимаете», и они будут согласно кивать, на самом деле не понимая ничего.

Он опять вернулся к Лобенко.

– Попробуйте убедить его стереть отснятый материал и отказаться от дальнейшей работы.

– Но он уже получил деньги. Много.

– Знаю. Пусть вернет. Чего не сделаешь ради любимой женщины?

– Думаете? – с сомнением спросила она.

– Ради такой, как вы, – вполне! – горячо сказал он. – Я бы на его месте так и сделал.

Она с благодарностью посмотрела на него и улыбнулась.

– Спасибо.

– Я думаю, он не сможет вам отказать, – забил Филатов последний гвоздь в крышку гроба Лобенко.

Сам он ни на секунду не верил, что тот поддастся уговорам певицы. И не потому, что она была нехороша. Просто Лобенко был профи, а у них нет эмоций, когда речь идет о работе. Она должна быть сделана во что бы то ни стало, других вариантов нет. Но чем черт не шутит? Надо испробовать все.

– Кстати, – спросил Филатов, – на какой студии он работает?

– На той же, что и я.

– Стало быть, вы вхожи в его аппаратную?

– Да. А это важно?

– Это может понадобиться. Если вас кто-нибудь спросит, о чем мы говорили, скажите – о продюсировании.

Обменявшись телефонами, они попрощались.