Иванов и Рабинович, или "Ай гоу ту Хайфа!" - Владимир Кунин Страница 28

Вася посмотрел на Арона и понял, что дело не только в том, что их, на глазах у всего мира, тащут на буксире.

— Прекрати сейчас же! — мягко сказал он. Плывем на халяву — одно удовольствие… Первый раз можем хоть по сторонам посмотреть. Гляди какая крепость… Ты же таких в жизни не видел!..

Не поднимая глаз, Арон отрешенно проговорил:

— Наша Петропавловка ничуть не хуже…

Васе вдруг до боли в сердце стало жалко Арона, да и себя вместе с ним, покойного Марксена Ивановича, оставленных Леху Ничипорука, Гриню Казанцева и Нему Блюфштейна, потерянных навсегда Клавку и Ривку, и ему захотелось бросить к чертовой матери этот штурвал, лечь навзничь на решетку кокпита и, глядя в чужое небо, завыть от нахлынувшей дикой тоски…

Но он только горько усмехнулся и тихо сказал Арону:

— Петропавловка уже вторую неделю, как не наша, Арончик… И постарайся привыкнуть к этой мысли как можно быстрее. Тогда все остальное будешь воспринимать менее болезненно…

А кларнетист на буксирной шхуне уже играл «Очи черные, очи страстные…». И плыла старая мелодия российско-цыганского романса между турецких берегов самого узкого места пролива Босфор, уводила за собой яхту под названием «Опричник» с экипажем из двух очень немолодых людей, впервые увидевших море и не умеющих плавать, в неведомые края и страны, расстилая перед ними совсем-совсем другую жизнь…

Как выяснилось, что «шипшандер» — не фамилия, а профессия

Недалеко от перекинутого через Босфор Галатского моста, напротив фантастически красивой Султанаметской мечети с нацеленными в небо шестью сверкающими минаретами почти рядом со старинным дворцом Султана, у причальной стенки Арнавуткея — места стоянки яхт, катеров и разной плавучей морской мелочи, слегка покачиваясь, стоял кое-как пришвартованный «Опричник».

На причале замерли четыре автомобиля, украшенные разноцветными английскими текстами. По одному шла надпись — «Полиция-иммигрейшен», по второму — «Санитарный контроль», по третьему — «Служба таможни Турции».

Четвертая машина — небольшой автофургон, стояла чуть в стороне и была снабжена надписью «Агент-шипшандер Яцек Штур. Стамбул-Галатасарай». И номера телефона, телефакса и телекса…

На палубе «Опричника» в испуге замерли Арон и Василий. А с причала, перебивая друг друга, на них одновременно орали на отвратительном английском языке все три представителя турецкой власти. Они в бешенстве потрясали документами Арона и Васи, угрожающе размахивали руками, вращали глазами, брызгали от ярости слюной и даже топали ногами от возмущения.

Повторяя за каждым из трех турецких чиновников его интонации и жесты, точно так же вращал глазами, размахивал руками и топал ногами невысокий толстенький человечек с большими висячими усами.

Правда, надо отдать должное — орал он по-русски и с откровенно польским акцентом.

Он почти синхронно переводил все, что вопили полицейский, таможенник и санитарный контролер, не упуская возможность расцветить все это русским матом и кое-что вставить от себя совершенно нормальным голосом. Выглядело это примерно так:

— Почему вы не связались с администрацией порта по шестнадцатому каналу?!! — вопил представитель иммиграционной полиции по-английски, как и положено разговаривать во всех портах мира.

— Что же вы, вашу мать, не дали радио службе порта?! — с абсолютно точными интонациями полицейского по-русски кричал толстячок с усами.

— На каком основании вы не взяли лоцмана?!! — орал таможенник.

— Что же вы, мудаки, не взяли лоцмана?! — кричал толстяк.

Так как никому из троих представителей власти ответы Арона и Васи были не нужны, вопросы летели один за другим:

— Где ваш флаг?!

— Что это за таможенная декларация?!!

— Где ваше санитарное свидетельство???

— Почему отсутствует судовая роль?!!

— Где табако и провижен-лист???

— Почему нет свидетельств о детализации?!!

Тут впервые Арон пересилил страх и пожал плечами:

— А это еще что такое?..

— А хрен его знает, — беспечно сказал усатый. — Я здесь уже семь лет, каждый день про это слышу, и никогда не видел.

— И вообще у вас нет визы!!! — завизжал полицейский, потрясая паспортами Арона и Васи.

— И вообще у вас нет визы!!! — с визгом повторил толстяк по-русски и совершенно спокойно вполголоса сказал: — Тоже — ниц грознего! В смысле ничего страшного.

— Господи, что же делать?.. — растерянно спросил Вася.

— Дать им по пять долларов, — сказал толстяк.

— Может, больше дать, а?.. — тревожно спросил Арон.

— Ты мне здесь цены не поднимай, — рассудительно проговорил толстячок с усами. — Ты уплыл, а я остался. Мне здесь жить и жить… Быстренько, хлопцы, по пятерке каждому.

Полицейский, таможенник и контролер продолжали топать ногами и орать уже без всякого перевода.

Но как только Василий вытащил трясущейся рукой из кармана деньги — на причале наступила МЕРТВАЯ тишина.

— У нас только двадцатки… — растерялся Василий.

— Давай сюда, — и толстяк протянул руку через борт яхты.

Василий отдал ему двадцать долларов. Толстяк спрятал их в бумажник, а из заднего кармана брюк вынул пачку однодолларовых бумажек.

— Специально держу для таких случаев…

Он обстоятельно отслюнил пять долларов полицейскому, пять таможеннику и пять дал представителю санитарного контроля.

— И пятерочку мне за перевод! О'кей? — так легко и весело сказал толстячок с усами, что Вася и Арон только благодарно закивали головами.

А с тремя представителями турецкой власти произошла поразительная метаморфоза: милые, широкие улыбки добрых и гостеприимных хозяев, радостно потрясенных приездом дорогих гостей, сияли на их лицах!

Документы возвращались с такими длительными и сладкими рукопожатиями, что Арон и Василий заподозрили всех троих черт знает в чем и поспешили выдернуть свои ладони из дружеских и теплых рук турецкой власти.

Все трое, как по команде, уселись по своим машинам.

Таможенник с санитарным контролером тут же уехали, а полицейский прикрыл дверцу машины и что-то ласково спросил у Арона и Василия по-турецки.

— Он спрашивает, откуда у вас эти ножи и черные шапочки с желтым иероглифом, — перевел толстячок.

Только Арон было открыл рот, чтобы ответить, как Вася незаметно наступил ему на ногу и быстро сказал:

— В Одессе их на каждом углу продают!..

Полицейский внимательно выслушал перевод толстяка, медово улыбнулся Арону и Васе и тоже укатил.

— Но так… Една полова справы юж залатвена, — потирая руки, по-польски сказал усатый толстяк. — Я говорю — полдела сделано. Приступим ко второй…