Дом волчиц - Элоди Харпер Страница 28

Женщины Феликса медлят у входа в форум, пытаясь решить, куда им отправиться. Виналии завладели городом, подобно лихорадке. Кругом стоят выпивающие компании, уличные музыканты и актеры подогревают веселье, вытягивая прохожих танцевать. За прилавками на краю площади трудятся торговцы вином, заботясь, чтобы в горле не пересохло ни у одного гуляки. Хозяин разрешил своим волчицам отдыхать до вечера — такая свобода им и не снилась. Будто в подтверждение своего решения, он уже предоставил их самим себе и удалился, присоединившись к какой-то группе мужчин. Амара не знает, куда податься.

— Что стоите как истуканы? — говорит Кресса, подталкивая их к ближайшему торговцу вином. — Развлекайтесь в свое удовольствие!

Купив себе две фляжки вина, она тут же опустошает первую, а вторую приберегает на потом.

— Возьмем одну на двоих? — предлагает Амара.

Вино стоит дорого: торговцы, очевидно, закладывают в цену попавшую в западню публику и утрату некоторых фляжек. Даже в праздник Амаре не хочется расставаться с деньгами, которые можно было бы отложить на будущее. Выпить еще успеется, когда она обретет свободу.

— Я заплачу за следующую, — соглашается Дидона, и Амара берет фляжку с протянутого торговцем подноса.

— Не будьте такими занудами! — Виктория со смехом закатывает глаза, толкая ее локтем. — Поживите всласть! Что вы как старухи!..

Она демонстративно покупает себе выпить и расплачивается с торговцем.

— Вот это настрой, богиня! — говорит тот, оглядывая ее с ног до головы. Вокруг груди и бедер Виктории повязаны две тонкие полоски ткани. Ее ноги и талия обнажены. — Нечасто мне везет напоить саму Венеру, — продолжает он, причмокивая. — Следующую фляжку подарю за поцелуй.

— По рукам! — соглашается Виктория. Она опустошает фляжку и со стуком опускает ее на поднос, взволновав темную жидкость в других кувшинах.

— А ты не промах.

— Ну, поцеловать тебя или как? — Торговец с предвкушением тянется к ней, но Виктория отступает. — Сначала вино. — Она показывает на Амару. — Моя подруга его подержит.

Он повинуется и, протягивая поднос, другой рукой хватает Викторию. Не успевает Амара ее предостеречь, как торговец дергает за узел на спине Виктории, пытаясь обнажить ее грудь. Та отталкивает его, и он выпускает ее, испугавшись за сохранность своего подноса.

Виктория смеется.

— Мои прелести обойдутся тебе дороже, чем фляжка вина, — говорит она, подтягивая ткань на место. — Если будешь в настроении, найди меня вечером в «Волчьем логове». Если, конечно, можешь меня себе позволить. — Она забирает у Амары вино и втроем с подругами смешивается с толпой. — В дни Виналий это лучший способ разжиться выпивкой, — наставляет она девушек. — Так не придется платить больше раза.

— Бероника, похоже, вообще не тратится, — говорит Дидона. — Я только что видела, как Галлий купил ей фляжку.

— Еще бы, — отвечает Виктория. — Она столько раз давала ему задарма!

Они останавливаются, присоединившись к небольшой толпе, собравшейся вокруг флейтиста. Под музыку танцует какая-то женщина; опустившись на землю, она качает задом и бедрами. Мужчины хлопают и разражаются восторженными криками.

— Драука! — восклицает Виктория.

Еще с минуту они молча наблюдают за ее танцем, но Виктории не стоится на месте.

— Ну-ка возьми. — Она возвращает Амаре свою фляжку, проталкивается в центр круга, не обращая внимания на шиканье, и встает напротив соперницы. — Я научу тебя двигаться, сука!

Виктория решительно пускается в пляс, извиваясь и вращая тазом под выкрики зрителей. Драука после секундного промедления присоединяется к сопернице. Флейтист ускоряет темп. Казалось бы, угнаться за мелодией невозможно, но танцовщицы не отстают. Один из мужчин обливает девушек вином. Его примеру с подбадривающими возгласами следуют остальные. Сейчас, танцуя с яростью настоящих волчиц, Виктория и Драука похожи не на шлюх, а скорее на неистовствующих вакханок, готовых разорвать друг друга на куски.

— Вот вы где! — К ним направляется разрумянившаяся, гирляндой обвившаяся вокруг Галлия Бероника. Следом за ними с небольшим букетом роз тащится Никандр. — Мы вас уже обыскались! — Бероника встает на цыпочки, чтобы разглядеть, из-за чего шум, и узнает Викторию. — Ну и кривляка! Подумать только, она сорвала с себя всю одежду! Тебе это нравится? — встревоженно обращается она к Галлию. — Если хочешь, я могу станцевать так для тебя. Хочешь? Тебя такое заводит?

Вместо ответа тот сжимает ее в объятиях и засовывает язык ей в горло.

Сообразив, что эти двое еще не скоро оторвутся друг от друга, чтобы отдышаться, Никандр проталкивается вперед.

— Это тебе, — говорит он Дидоне.

— Спасибо. — Она берет розы и прижимает их к сердцу. — Ты всегда так добр.

— Я на минутку, — бормочет Амара, наполовину ожидая, что Дидона попытается ее остановить.

Однако, судя по всему, то ли сдобренное медом вино, то ли праздничная атмосфера помогли ее подруге побороть застенчивость. Она с удовольствием видит, что Дидона улыбается, а Никандр, нагнувшись, говорит что-то ей на ухо.

Амара идет куда глаза глядят. Она медленно бредет через площадь, попивая из отданной ей Викторией фляжки и подчас останавливаясь послушать музыкантов. Возможно, ей встретится и Сальвий со своей флейтой.

Давка здесь не такая сильная, как в процессии. Шум множества соревнующихся музыкантов, одобрительные восклицания и смех эхом отскакивают от камня и поднимаются в теплый воздух, подобно подношению богам. Никогда прежде Амара не бывала в толпе совершенно одна. Она мельком, не привлекая нежелательного внимания, поглядывает на прохожих. Была ли она близка с кем-то из этих мужчин? Сложно сказать. В лупанарии она старается не обращать внимания на лица.

Амара ускоряет шаг и, не желая слишком удаляться от подруг, направляется назад — туда, где оставила Дидону. Она настолько сосредоточена на своей цели, что едва не упускает Менандра. Тот идет в ее сторону, оглядывая всех встречных женщин и озабоченно наморщив лоб. Наконец он замечает ее.

— Вот ты где! — восклицает он с посветлевшим лицом. — Так и знал, что тебя найду.

Его нескрываемая радость согревает ее, будто вино.

— Готова поспорить, ты говоришь это всем женщинам на Виналиях, — смеется она.

— Ты знаешь, что это не так, Тимарета.

Звук греческой речи, как всегда, приводит ее в волнение.