История одной семьи - Роза Вентрелла Страница 28

Несколько дней подряд я избегала встреч с Микеле. Ходила другой дорогой, чтобы не столкнуться с ним. Я раньше всех выбиралась из дома и останавливалась полюбоваться морем, чайками, парящими в ослепительном свете раннего утра, синей линией горизонта. Однако никак не могла избавиться от мысли, что обошлась с Микеле слишком резко. Я вспоминала наши разговоры и его застенчивость; кроме того, он был моим единственным другом. Потом я заставляла себя ни о чем не думать, сосредоточить взгляд и мысли на какой-нибудь точке в море, и этого хватало, чтобы почувствовать себя счастливой. Время после школы я проводила дома, в учебе, что, несомненно, дарило душевный покой маме, да и у папы не болела голова обо мне. Я заучивала латинские окончания в ванной, а вечером в постели прилежно штудировала первые главы «Божественной комедии», пыталась заработать хорошие оценки по математике и продолжала подпитывать свою страсть к истории.

Доделав домашнее задание, я проскальзывала в подвал под предлогом того, что мне надо поставить на место бутылку или поискать что-нибудь, и ласково гладила книги отца. К тому времени он читал уже не так часто, бумага пожелтела и покрылась пылью. Иногда я вытаскивала на свет мою старую подругу Зору. Я восхищалась ее изображением на обложке, позволяла пальцам пробежаться по ее распущенным светлым волосам, но не более. Что-то мешало мне снова взяться за ее исполненные либидо приключения. Хотя я очень старалась чем-то занять каждую минуту, но все равно скучала по Микеле. Внутри копились беспокойство и нервозность. Я боялась, что вся эта сумятица рано или поздно разорвет меня на части. Однажды вечером мне даже показалось, что я вижу призрак тети Корнелии рядом с кроватью. Я долго плакала, зарывшись лицом в подушку, а тетя наклонилась ко мне и поцеловала меня в опухшие веки.

— Я сейчас расскажу тебе историю о любви, — прошептала она, глядя на меня большими кукольными глазами. У нее, как и рассказывала мама, были косы и платье в горошек. — Жила на свете маленькая-премаленькая девчушка. Остальные ее не замечали, и она, вконец отчаявшись, убедила себя, что и правда невидима. Она проходила сквозь стены домов, сквозь запертые двери, стала легкой, как воздух, невесомой, как дыхание. Она слушала разговоры других людей, злословие тетушек-соседок, болтовню стариков за барной стойкой, сальные шуточки рыбаков на пристани. Слушала и запоминала все. Она была невидимой, но очень сообразительной и разумной. Иногда она задавалась вопросом, для чего ей все эти бесполезные разговоры, которые она слушает и копит в себе.

Такие сказки я слышала от мамы, но сейчас их пересказывала мне тетя Корнелия.

— Однажды она ходила по рынку, смотрела на прилавки, где были аккуратно разложены фрукты и овощи. Она примеряла одежду, которая висела тут же; ей нравились женственные наряды, но ее тело все еще оставалось телом нежного ребенка, никак не хотело расти. Именно тогда девочка увидела его, и он увидел ее. Он отмерял ткань, а потом поднял глаза и обнаружил маленькую девочку как раз там, куда был направлен его взгляд. Она принялась оглядываться по сторонам, задаваясь вопросом, как ему удалось заметить ее, ведь она невидима. И все же мальчик уставился прямо на нее. «Вдруг он не обратит внимания, — мечтала малышка, — на мои рахитичные плечи и плоскую грудь, подстриженные под горшок волосы, длинные тонкие руки и полные слез глаза?» Она заправила прядь за ухо, но немедленно вернула ее на место — не хотела, чтобы незнакомец заметил оттопыренные уши, единственную выдающуюся часть ее маленького тела. Мальчик выбрал кусок ткани переливчатого зеленого цвета, протянул ей, и она неловко взяла его в руки. «Тебе это очень подойдет», — сказал мальчик и широко, искренне улыбнулся. Он был красив, с точеным телом и сверкающими карими глазами. И внезапно она тоже почувствовала себя прекрасной, словно уже надела то изумрудно-зеленое платье. Тут с девочкой произошла странная вещь. Как будто открылась дверь. Или даже десятки дверей. И она пошла по длинным и светлым коридорам, полным чудес, мимо больших комнат, скрытых от чужих глаз, солнечных садов, террас с множеством цветущих растений. «Хочешь примерить платье, малышка?» — спросил голос позади нее. Старая толстая тетка осматривала ее с головы до ног. Маленькая девочка прижала к груди кулачок. «Вы это мне?» — недоверчиво спросила она. И с этого момента поняла, что больше не невидимка.

— Кто эта маленькая девочка, тетя? — спросила я призрак, чуть не плача.

Но тетя исчезла. Даже сегодня, будучи зрелой и скептически настроенной женщиной, я не в силах объяснить, действительно ли то был просто сон, или же мама никогда не ошибалась насчет души тети Корнелии.

Через какое-то время я все же собралась слухом и снова начала встречаться с Микеле, оправдав свое отсутствие мнимой болезнью. Я решила не спрашивать его о старшем брате. Каждый из нас хранил свои секреты. Наши семьи не были идеальными, как и мир, в котором мы росли. Я притворилась, будто мы оба невидимы, как та маленькая девочка из сказки тети Корнелии.

Однажды утром — мы только что пришли на автобусную остановку — Микеле придержал меня, прежде чем я успела войти в автобус:

— Не ходи в школу сегодня.

— Ты с ума сошел?

— Всего один день. Что с тобой случится? Клобучницы даже не заметят. А я подделаю подпись твоего отца, у меня хорошо выходит. Знаешь, сколько раз я подделывал подпись своей мамы?

— Не знаю, Мике. Но я так не поступаю, и потом, монахини могут что-то заподозрить.

— Только сегодня. Один день, и больше никогда. Посмотри, какое чудесное солнце. Сейчас февраль, а похоже на весну. Мы пойдем к морю. Будем валять дурака все утро. Ты покажешь мне, как говорит сестра Линда, и мы будем смеяться часами. В конце концов, ты Малакарне или нет? Побудь Малакарне и для меня хоть разок. А потом вернешься к своей жизни примерной ученицы, и больше никаких безумств. Клянусь тебе! — Он поцеловал скрещенные пальцы, а потом приложил их к груди.

Я спрыгнула с подножки автобуса буквально за секунду до отправления. Сердце безумно колотилось. Первый раз я так дерзко нарушала правила. Обычно так поступал Винченцо: делал то, что совершенно не нравилось всем остальным. Если бы папа узнал, он поколотил бы меня, а мама рыдала бы круглыми сутками. Но это так и осталось тайной.