Женщина на заданную тему - Елена Минкина-Тайчер Страница 27

– Глеб, ты знаешь, я ухожу.

– Куда? Опять новые фантазии?

– Не куда, а от кого. Я ухожу от тебя.

Он доедает котлету и ставит тарелку в раковину. Потом тщательно моет тарелку и вилку. Потом вытирает крошки со стола. Трудно говорить с молчащим человеком.

– Подумай сам, зачем я тебе? Только раздражаю. Фигура несовершенная, одежда смешная, подружки не в твоем вкусе. И вряд ли я стану внимательнее и собраннее, сколько ни старайся. Ты – красивый положительный человек, с хорошей работой и собственной квартирой. Только позови, – через час очередь из претенденток выстроится до самого Павловска!

Уже все убрано, а он продолжает стоять с тряпкой в руке, будто забыл, куда ее кладут.

– Ты ведь даже не думаешь обо мне никогда. Ни одного подарка за шесть лет. Нет, я не говорю про розы на Восьмое марта, просто так подарка – без причины. Даже на Новый год я сама всем покупаю – и Гришке, и тебе, и маме, – а потом ночью раскладываю в красивые мешочки и подписываю от Деда Мороза. И себе отдельно подписываю. Ты думаешь, мне совсем не хочется подарков?

– В этот раз купил, можешь смеяться, – он устало достает из дипломата маленький пакет и бросает на стол, – подарок, как видишь. Но, кажется, не тот, что ты хотела.

В пакете роскошная бархатная коробочка. Темно-синего цвета. Кольцо из белого золота здорово смотрится на синем бархате, именно такое, как мне нравится, матовое, без всяких камней. Зачем на обручальном кольце камни?

– Пойду спать, – говорит Глеб, – завтра с самого утра совещание. И тебе советую, потом будешь ныть, что ничего не успеваешь.

ОН САМ НЕ ПОНИМАЛ, ЧТО ПРОИСХОДИТ

Он сам не понимал, что происходит, – какое-то беспрерывное ощущение радости и подъема, пожалуй, только в школе так радовался, когда понял, что вошел в десятку лучших выпускников. Но тогда была молодость, стремление взять реванш за прошлые обиды, гигантские планы на будущее. Собственно, все сбылось, все доказал и себе, и другим, – немногие из его однокашников, коренных сабр-аристократов, могут похвастаться лучшим статусом. Денег, конечно, бывает и побольше, сильно не хватало начального капитала. Родители Орны вовремя купили землю, смешно подумать, сколько она тогда стоила, а теперь – целое состояние. Но они больше заняты младшей дочерью – после очередной Ливанской войны осталась вдовой с тремя детьми. И сын у них – порядочный обалдуй, тридцать лет, а все болтается то в Индии, то в Австралии, все решает, чем заняться в жизни. Он в этом возрасте уже докторскую защитил, собственный проект начинал.

И ведь Рахели тоже тридцать. Вот откуда такая радость! Только закрывал глаза, всей кожей ощущал ее руки, грудь, восхитительный живот, маленькие упругие ступни. Мягкие губы легко скользили по лицу, теплые пальцы гладили щеку, ласково теребили бороду. Хотелось все слушать и слушать ее тихую болтовню и самому рассказывать все подряд, и хвастаться, и жаловаться как в детстве.

C ней не нужно было защищаться, вот в чем дело! Всю жизнь приходилось держаться, соответствовать требуемому образу – свой парень для одноклассников, независимый оригинал для Орны, блестящий ученый-эрудит для коллег. Даже для матери, в пику ее грустным насмешкам, вечно что-то изображал: неотесанность, повышенную религиозность, незнание русского языка.

Розенфельд И. Г., вот смешная находка в середине жизни! Снова вспомнил лукавые глаза, полные восхищения и одобрения, виноватую улыбку, пирог в чемодане…

Нужно ей срочно написать! Послать какой-нибудь забавный стишок или картинку. Конечно, на работе это не слишком принято, но можно добавить сугубо серьезную и нелепую информацию на английском. Или лучше на французском, точно никто не врубится!

Кстати, надвигается зима, период конгрессов, можно будет встретиться в какой-нибудь Барселоне. Тут же вспомнил Коста-Брава, горячую кровать, горячую бесстыдно раскинувшуюся блондинку-испанку, – какая ерунда! Нет, лучше что-нибудь посевернее, Амстердам например. Он возьмет ее за руку и поведет гулять вдоль каналов, будет моросить мягкий дождик, переходящий в туман над водой. Нужно не забыть большой зонт и обязательно пройти по набережной, поглазеть на рынок цветов, блестящие огромные ведра тюльпанов и роз. Еще можно заказать ночную поездку на кораблике, там есть такой рейс, два часа при свечах. Конечно, чисто туристская игрушка, но ей должно понравиться, – сыр и вино на столиках, туман, дрожащие огни, иллюзия свободы и одиночества.

Вдруг стало грустно. Какая уж там свобода! Выборы на кафедре, огромная ссуда за дом, беспокойные ночи с детскими поносами и температурой. И долги, долги, – коробка передач барахлит, холодильник пора менять, садовник заломил безумную цену за оформление дворика из камней.

Орна тоже давно устала и раздражена. Грешно говорить, но она заметно постарела в последнее время. Привыкла заниматься только собой, и вдруг сразу двое капризных, болезненных малышей. Родители стары и почти не помогают, он в постоянных разъездах. К тому же среди ее подруг принято бороться за худобу – вечно обсуждают какие-то глупые диеты и витамины, носят девичьи майки. И не замечают, как по-дурацки выглядят – постаревшая кожа на худых руках, плоские груди, торчащие ключицы. Будто старушки в детских платьях. Предательство так думать, конечно, у самого вон живот повис, брюки купил на размер больше.

Как она сидела, закутав ноги рубашкой, и вдруг прижалась щекой к его животу. Горячая нежная щека на его коже, мягкие растрепанные волосы, дыхание перехватило, девочка моя… Черт! Забыл сохранить текст, две страницы вылетели. Как раз не хватало оставаться вечером и писать заново!

Быстро набросал пару веселых фраз, прилепил отрывок статьи из французского экономического журнала, представил, как она тихо смеется, сверкая глазами.

Нет, никакой паники, просто огорчился. Был уверен, что тут же ответит, как отвечала на его прежние записки, еще до встречи в Геттингене.

После возвращения из Москвы он написал ей скорее из вежливости, – раз уж взял адрес на вокзале. Она ответила мгновенно и радостно. Потом стали понемногу разговаривать, обменивались шутками и репликами. У него было несколько таких корреспондентов, в основном бывшие однокашники, кто-то появлялся, кто-то исчезал. Но с ней получалось забавнее: казалось, она чувствовала заранее, когда он про нее думал, – так быстро приходили смешные и ласковые строчки. Правда, не всегда находилось время отвечать, но она и не настаивала, так же быстро исчезала, прилепив смешную рожицу или цветочек из смайликов.

После ее странного отъезда из Геттингена здорово испугался, думал, что-то случилось, два дня искал в почте и скайпе. Смешно сказать, растерялся как мальчишка. Но отозвалась, слава богу, коротеньким письмом. Мол, все нормально, вернулась на работу, жизнь продолжается. Сразу успокоился, послал в ответ целую стопку смешных вырезок и анекдотов. Больше писем, кажется, не было. Правда, он почти сразу улетел в Штаты, потом готовил доклад к выборам, потом заболела мать Орны, мотались по больницам почти неделю.

Может, ушла в отпуск? Или изменился адрес? Должна бы сообщить в любом случае. А вдруг заболела? Или кто-то из родных заболел – сын, мать? Не хотелось признаваться даже самому себе, что ей просто надоело, хотя это была самая вероятная причина. Молодая красивая женщина, вполне могла увлечься кем-нибудь другим, более свободным и доступным.