Год в Ботсване - Уилл Рэндалл Страница 27

Лучше приема, оказанного мне Грэхемом, и представить было невозможно. Как только мы после матча оказались в его большом и уютном, построенном в западном стиле доме в центре городка — неплохое служебное жилье ему тут выделили, — он представил меня своей семье, открыл холодильник, достал пиво и разжег braai — повсеместно распространенный южноафриканский гриль для барбекю.

Когда пламя занялось и мы с глубокомысленным видом расположились в парусиновых креслах, он начал вторую лекцию, посвященную Африке. В то время как его домочадцы тихонечко сновали туда-сюда — якобы собирая вещи, однако я подозреваю, что они просто все это уже неоднократно слышали, — Грэхем с нескрываемым восхищением рассказывал мне о Серетсе Кхаме из племени бангвато.

Имя Серетсе Кхамы, первого президента Ботсваны, в стране до сих весьма почитаемо. От британцев он унаследовал доведенную в результате их правления до нищеты и едва ли известную остальному миру страну, а после себя оставил демократическое и неизменно процветающее государство, играющее значительную роль в жизни юга Африки.

Серетсе родился 1 июля 1921 года в Серове, на юго-западе британского протектората Бечуаналенд. Он был королевских кровей — сын Секгомы Кхамы и внук всемирно известного кгоси Кхамы Третьего, вождя бангвато из Центральной Ботсваны — того самого, что когда-то был приглашен на чай в Букингемский дворец и со временем сокрушил власть над своей страной Британской южноафриканской компании и Сесиля Родса.

В честь недавнего примирения отца и деда новорожденного назвали Серетсе — «глина, которая связывает вместе». Мать Серетсе, Тебого Кебайлеле, была выбрана Кхамой в качестве новой жены стареющего Секгомы. Когда в 1925 году Секгома умер, четырехлетний Серетсе был провозглашен кгоси — «вождем». Его дядя Тшекеди Кхама стал его регентом и единственным опекуном до достижения совершеннолетия.

Серетсе рос болезненным и одиноким ребенком, его отправили в школу-интернат в Южной Африке, и, несмотря на довольно-таки несчастливое детство, он со временем превратился в здорового, спортивного и общительного юношу. Серетсе поступил в Университет Форт-Харе и в 1944 году окончил его, получив степень бакалавра гуманитарных наук, а в августе 1945-го юношу отправили в Англию получать юридическое образование. Проведя год в оксфордском Бейллиол-колледж, он стал обучаться на адвоката в лондонском «Иннер Темпл», при этом проживая в весьма скромном жилище на другом конце города.

В отличие от многих своих сверстников не будучи финансово обеспеченным, Серетсе, наверное, оказался одним из немногих наследников престола, кому приходилось ходить пешком.

В 1947-м он познакомился с Рут Уильямс, молодой англичанкой, дочерью отставного армейского офицера. Несмотря на все старания как в Великобритании, так и в Африке расстроить этот союз — в том числе и делегацию, утром перед свадьбой появившуюся на ступенях церкви, — в сентябре 1948 года они все-таки поженились. Дядя Тшекеди приказал Серетсе вернуться домой и устроил ему разнос, потребовав развода, однако после серии митингов в Серове Серетсе восстановил свой народ против Тшекеди, и его вместе с женой всенародно признали кгоси. Тшекеди уступил и отправился в добровольное изгнание.

Утверждение черного вождя с белой женой на территории стратегической значимости между Южной Африкой и Северной и Южной Родезией вызвало взрыв негодования среди политиков-колониалистов.

В 1948 году в Южной Африке к власти пришли белые африкандерские националисты, и британцам было заявлено, что если Серетсе позволят остаться вождем бангвато, то у проанглийской оппозиционной партии никаких шансов на победу на следующих выборах для белых в стране не будет. Рьяные сегрегационисты никогда бы не смирились со смешанным браком, особенно с королевским, тем более что все эти страсти кипели всего лишь в двух шагах от границы.

Лейбористское правительство Великобритании, весьма прагматичное и настроенное отнюдь не романтично, отчаянно нуждаясь в южноафриканском золоте и уране, согласилось воспрепятствовать монаршеству Серетсе. Министр по делам Британского Содружества отрицал, что правительство лебезит перед расистами, и повторял эту ложь перед палатой общин. Затем было организовано судебное расследование с целью доказать личную непригодность Серетсе к правлению. Однако некий непредубежденный судья, которого звали Харрагин, пришел к заключению, что Серетсе в высшей степени годен к исполнению своих обязанностей; самое поразительное, что его отчет замалчивался британским правительством на протяжении тридцати лет. В 1951 году Серетсе и его жена были высланы в Англию, а в следующем году вновь избранное правительство консерваторов объявило эту ссылку пожизненной.

Подобное обращение британского правительства с Серетсе и Рут Кхама широко освещала мировая пресса, что вызвало волну негодования среди представителей самых разных убеждений — борцов за права человека, шотландских, западноафриканских, индийских и западно-индийских националистов, британских коммунистов, консерваторов — приверженцев аристократических традиций — и огромного количества простых людей, которым так не хватало трогательной любовной истории. В итоге, в 1956 году, новый министр по делам Содружества наконец-то осознал, что Британии необходимо дистанцироваться от узаконенного в Южной Африке расизма, и решил позволить Серетсе и Рут вернуться на родину, но лишь в качестве частных лиц, они должны были забыть о своем королевском статусе.

Вернувшись на родину, Серетсе обнаружил, что его все так же почитают как честного и принципиального человека, однако в целом воспринимают как отставшего от жизни — так сказать, застрявшего во вчерашнем дне. Естественно, не набравшись необходимого опыта в лондонском пригороде, он оказался не слишком успешным скотоводом, а впутавшись в местную политику, проявил себя несведущим в местных обычаях и древних традициях. Да еще, как на беду, у Серетсе постоянно ухудшалось здоровье, пока в 1960 году ему не поставили наконец диагноз: диабет в начальной стадии. А в следующем году, ко всеобщему удивлению, он начал активную деятельность в качестве политика националистского толка.

Демократическая партия Бечуаналенда (ДПБ) с Серетсе во главе добилась поддержки огромного числа как прогрессистов, так и консерваторов из сельских районов. В 1965 году либеральная ДПБ с легкостью обошла в многочисленных фермерских городках, растянувшихся от столицы Габороне до второго по величине города страны Франсистауна, панафриканских и социалистических конкурентов и победила на первых всеобщих выборах. Серетсе стал премьер-министром, а затем, 30 сентября 1966 года, и президентом Республики Ботсвана. К сожалению, президент Кхама и новая республика поначалу столкнулись с проблемой — как преодолеть сложившийся неприглядный стереотип в глазах всего мира. Повсеместно предполагалось, что у его родины нет иного выбора, кроме как продаться своему всемогущему белому соседу, Южно-Африканскому Союзу, в состав которого тогда входили Юго-Западная Африка, современная Намибия, и Южная Родезия, ныне Зимбабве.

Ботсвана не без основания считалась беднейшей страной Африки. Кстати, почти все тридцать самых бедных государств планеты, за исключением Бангладеш, располагаются в Африке. Бедная нация, естественно, не вызывает у стран побогаче ни восхищения, ни уважения. По сути, ее редко когда вообще воспринимают всерьез. Порой в такую страну наведываются президенты, в частности американские, снизойдя до нескольких часов пребывания там. В «развитом» мире, кажется, существует устоявшееся мнение — которое живо и сегодня, — будто Африка суть одно огромное противоречие: с одной стороны, просто мечта — идеальное место для отдыха и развлечений белого человека, край бесконечного очарования и красоты; а с другой стороны, подлинный кошмар — финансовая коррупция и немощность. В основе подобного мнения лежит редко когда озвучиваемое, но глубоко укоренившееся предубеждение, что африканцы просто-напросто не ровня представителям Запада. Поначалу новое ботсванское правительство не могло покрыть административные издержки налогами и потому неизменно и мучительно для себя вязло в долгах Британии.