Татуированные души - Аврора Гитри Страница 27

Нок снова умолкает и поворачивает ко мне голову. Ее взгляд пронизывает меня, достигает самых глубин моей души. Я с трудом сдерживаю дрожь. Потому что я конечно же представил себе того, чьи волосы напоминают цветом выжженное рисовое поле, а глаза глубоки, как небо Севера. Колдунья пристально смотрит на нас, на меня и на образ, прочно засевший в моей памяти.

Она знает, это точно.

Она видела мою встречу с французом — еще до того, как я переступил ее порог. Ясновидящая. Она поняла, как потряс мою душу разговор с ним. Именно поэтому она и рассказывает мне эту историю. Поэтому делает паузу в тот момент, когда судьба принимает образ белого человека. Поэтому наблюдает за мной своими глазами из желтого хрусталя.

Она хочет, чтобы я помнил, что от нее ничто не ускользнет.

— Фаранг был купцом, который несколько лет назад поселился в порту Банеаль для того, чтобы заниматься торговлей. Он очень быстро в совершенстве овладел языком королевства Синих Земель, а своими деловыми качествами и честностью в скором времени заслужил уважение местных жителей. Он никогда не рассказывал о своем прошлом. Когда его спрашивали, почему он покинул землю предков, он отвечал намеками: «Дела. Ну, быть может, и кое-что другое». Он любил одиночество, прогулки в безлюдных местах, размышления. Берега озера, редко посещаемые моряками и жителями порта, которые предпочитали более оживленные места, стали его утешением. Фаранг часто приходил сюда, когда давал себе передышку от дел. Он сидел или лежал на траве, иногда с книгой, и возвращался в порт с подрумяненной солнцем кожей. Потому-то он так удивился, когда заметил в тот день освещенную полуденным солнцем фигурку, идущую по противоположному берегу озера. Он никогда не встречал в своем маленьком городке эту женщину с закрытым вуалью лицом. Но не было похоже на то, что она заблудилась. Он наблюдал за ней, не двигаясь, потому что боялся, что она убежит, заметив его. Жители королевства Синих Земель в большинстве своем никогда не видели белых. И невежество будило в них страх. Поэтому он оставался неподвижным, в то время как она сняла свою вуаль, и та, подхваченная ветром, увлекаемая роком, медленно полетела на другой берег и упала в руки молодого изумленного купца. Они долго смотрели друг на друга, это был тот самый первый взгляд, который рождает любовь и навеки соединяет людей. Когда они подошли друг к другу, они сразу же взялись за руки. «Кто вы?» — спросил фаранг, потрясенный ее красотой. Сарьянна, завороженная прозрачными глазами судьбы, назвала свое имя. Они оставались вместе до того мига, когда солнце, устав от долгого сияния на небе, стало спускаться к морю. Девушка вдруг вспомнила, что бросила бедного, заснувшего за столом Бенанга, и сказала тому, кого уже не хотела покидать, что ей пора уходить. «Можно ли мне увидеть вас снова?» — спросил он, придя в отчаяние от того, что у него отнимают его сокровище. «Вам нужно покинуть берег моря, перейти Красные Горы и найти меня в провинции королевства. Это долгое путешествие. И опасное, в одиночку его совершать нельзя. А моего отца, господина Мано, в долине все знают». Иностранец, взволнованный и уже покоренный Сарьянной, обещал ей последовать за ней. «Я уезжаю завтра», — сказала она ему. — Не идите прямо к отцу. Сначала нам надо увидеться за домом. Там растет баньян, дерево, в корнях которого обнимались все влюбленные мира. Я буду ждать вас там. Через пять лун, в полночь». Назначив свидание, девушка закрыла вуалью улыбающееся лицо и побежала в харчевню. Обнаружив исчезновение девушки, обезумевший от тревоги Бенанг поднял на ее поиски армию. Когда Сарьянна вернулась, он в ярости стал спрашивать ее о том, где она была. И во второй раз девушка не сказала правды: «Я ходила любоваться пейзажами порта Банеаль». Советник, зная, что сам виноват в том, что поддался слабости, мягко отчитал девушку за непослушание и запретил отходить от него без спросу. Он приказал кортежу готовиться в обратную дорогу. Сарьянне так сильно хотелось вновь увидеть белого человека, что путешествие показалось ей очень долгим. До отъезда она очень радовалась визиту короля, а теперь чувствовала, что не хочет участвовать в празднике. Несмотря на ее изменившееся настроение, кортеж приехал домой, как и предполагалось, за день до приезда Его Величества. Мано, всегда обожавший дочь, встретил ее со всей радостью, которая появляется при свидании после разлуки: «Сарьянна, должен признать, что ты была права. Морской воздух улучшил цвет твоего лица и сделал твою красоту ослепительной». То, что господин Мано приписывал действию океанского бриза, на самом деле являлось следствием рождающегося в Сарьянне чувства, нежного, как летний дождь, но влекущего за собой грозу. Когда старик спросил советника и друга о том, как прошло путешествие, Бенанг не упомянул об отлучке княжны. Зачем тревожить хозяина накануне праздника? К тому же тогда пришлось бы рассказать и о харчевне, и о выпивке, и о долгом сне, который за всем этим последовал. И советник предпочел промолчать. На следующий день весь дом и его обитатели проснулись с первыми лучами солнца. Красные ковры, вышитые золотом занавески, блюда с завораживающими ароматами и букеты разноцветных цветов — все было готово к приему короля. Вся семья облачилась в богато украшенные одежды, сшитые специально для этого случая. Сарьянна выглядела особенно красивой в голубой с золотом тунике. Его Величество приехал, как и предполагалось, к обеду. Мано встретил его с почестями и представил ему дочь в тот момент, когда все садились за стол.

Нок снова останавливается. Она отводит глаза в сторону и закрывает веки. Долгий рассказ утомляет ее. Ее речь течет не так легко и плавно, как раньше. Несмотря на сияющие вечностью глаза, она постарела. В какой-то момент мне даже кажется, что она дремлет. Что же произойдет с королем? Встретится ли Сарьянна со своим прекрасным фарангом у баньяна? Чем закончится сказка? Видя, что старуха заснула, я думаю, что еще не скоро об этом узнаю. Может быть, мне лучше вернуться домой, дать ей отдохнуть. Я медленно поднимаюсь с матраса, стараясь не разбудить ее, и слышу ворчливый голос:

— Тебе неинтересно, что станет с Сарьянной?

— Интересно, интересно, но…

Она снова смотрит на меня. Два ярких прожектора, а под ними — насмешливая улыбка.

— Ты отлично знаешь, что иногда во время рассказа мне нужно немного передохнуть… Я не сплю. Налей-ка мне чаю, раз ты встал, да и себе тоже, — приказывает она, выпрямляясь и принимая свою любимую позу, позу болотного цветка — лотоса.

Наливая остывшую жидкость в чашки, я замечаю, какой колдунья кажется маленькой и съежившейся на разостланном матрасе. Глядя на нее, никогда не догадаешься, какие в ней таятся огромные силы.

— Спасибо, спасибо. Садись теперь, — говорит она, поднося чашку ко рту.

Я слежу за ее истощенной рукой. Она не дрожит и доносит настой до рта, не пролив ни капли.

Усевшись поудобнее, я следую ее примеру. Хотя чай и остыл, я чувствую, как он орошает горло и течет по пищеводу. Его запах напоминает мне напиток детства, но вкус у него совершенно другой. Этот настой жжет. Мои щеки полыхают пожаром. Когда старуха возобновляет рассказ, я понимаю, что у напитка есть и еще одна особенность.

Эликсир будит воображение, практически вызывая галлюцинации. Когда голос Нок вновь начинает звучать, он наполняет всю комнату, украшает ее красными коврами, вышитыми золотом занавесками, и я вижу восхитительную женщину, упавшую ниц перед безликим королем.