Сто девяносто девять ступеней. Квинтет "Кураж" - Мишель Фейбер Страница 27

Как обычно, выражаю благодарность Еве, в частности, за помощь в создании образов Бена и Дагмар.

В день, когда прибыли хорошие известия, Кэтрин провела первые несколько часов после пробуждения, обдумывая, не выпрыгнуть ли ей из окна своей квартиры. «Обдумывая», это, пожалуй, еще мягко сказано: она действительно открыла окно и села на подоконник, пытаясь понять, достаточно ли высоты в четыре этажа для того, чтобы разбиться насмерть. Ей не улыбалось провести остаток жизни в инвалидной коляске — она люто ненавидела больницы с присущей им специфической обстановкой, в которой постоянная суета удивительным образом сочетается с безысходной тоской. Лучше уж могила. Если бы у нее была возможность прыгнуть с высоты тысячи этажей навстречу мягкой, губчатой земле, так, чтобы уйти в нее сразу, и даже похорон бы не понадобилось!

— Хорошие новости, Кэт, — сообщил ее муж, не повышая голоса, из кабинета, где он разбирал утреннюю почту.

— Неужели? — отозвалась она, запахнув на груди халат, там, где ледяной ветер задувал в выемку между ее грудями.

— Мы едем в Мартинекерке на две недели.

Кэтрин посмотрела на землю далеко внизу. Стайка ярко одетых детишек резвилась на автостоянке. Она задумалась, почему они не в школе, а затем попыталась представить, какое впечатление произведет на них женщина, которая упадет откуда-то с неба прямо у них на глазах и лопнет, ударившись об асфальт, словно перезрелый фрукт.

От одной этой мысли она почувствовала, как какое-то загадочное природное соединение струйкой вливается в ее жилы, придавая ей намного больше бодрости, чем прописанные врачом антидепрессанты.

— Милый, это что, школьные каникулы? — крикнула она Роджеру, соскакивая с подоконника на покрытый ковром пол.

Пышный берберский ковер показался ее босым ступням пышущим жаром, словно его только что извлекли из сушилки. Сделав несколько шагов, она обнаружила, что у нее затекли бедра и по коже бегают мурашки.

— Каникулы? Не знаю, — ответил муж с ноткой раздражения, которая не стала Менее заметной оттого, что голос его звучал из-за стены приглушенно. — Мы будем там с шестого по двенадцатое июля.

Кэтрин похромала в сторону кабинета, ероша пальцами спутанные волосы.

— Да я не это имею в виду, — сказала она, заглядывая в кабинет. — Я про сегодня. Сегодня каникулы?

Роджер, который как всегда сидел за столом, оторвал взгляд от письма, которое держал в руках. Его очки для чтения сползли на кончик носа, и он неодобрительно посмотрел на Кэтрин поверх стекол. Из цифрового нутра его персонального компьютера донеслось отчетливое поскрипывание.

— Ни малейшего представления, — сказал Роджер.

Пятьдесят два года, седые волосы, за плечами — тридцать лет преднамеренно бездетной семейной жизни — судя по всему, он считал себя в полном праве не интересоваться подобной ерундой.

— С чего это ты вдруг?

Кэтрин пожала плечами — она уже позабыла, зачем ей это было нужно.

Халат сполз с ее голого плеча — увидев это, Роджер поднял бровь. В тот же самый миг она заметила, что Роджер в отличие от нее уже сменил пижаму на костюм и полностью привел себя в порядок. Набрасывая халат на плечо, она попыталась вспомнить, почему день для нее и для Роджера начался так неодинаково. Неужели они проснулись одновременно? И вообще спали ли они в одной кровати или же это была одна из тех ночей, когда она устраивалась на ночлег в спальне для гостей, прислушиваясь к приглушенному звуку cantus planus ^[6], доносившегося сквозь стену из его CD-проигрывателя, и ожидая наступления тишины? Она не помнила: дни перемешались в ее голове. Прошлая ночь казалась глубокой древностью.

Выдавив из себя улыбку, она обвела взглядом стол и не увидела нигде его любимой кружки.

— Чайник поставить? — предложила она.

Роджер словно фокусник извлек откуда-то свою кружку, наполненную кофе.

— Уже обедать пора, — сказал он.

* * *

Приняв решение вести себя как ни в чем не бывало, Роджер снял телефонную трубку и набрал номер Джулиана Хайнда.

Автоответчик Джулиана включился: характерный тенор хозяина пропел «У Вельзевула есть дьявол в запасе для меня… для меня… меня!» ^[7], демонстративно забираясь без особого напряжения в диапазон сопрано. Роджер машинально отвел трубку в сторону от уха, ожидая, когда пение закончится.

— Привет! — сказал певец. — С вами говорит Джулиан Хайнд. Если у вас есть дьявол в запасе для меня или что-нибудь еще в этом роде, оставьте сообщение после звукового сигнала.

Роджер оставил сообщение, зная, что Джулиан скорее всего сидит рядом с телефоном и слушает, склонив набок кудлатую голову.

Затем Роджер набрал номер Дагмар. Ждать, пока она ответит, пришлось долго, так что Роджер уже начал задумываться, не отправилась ли она без спроса куда-нибудь в горы лазить по скалам. Пора бы ей понять, что при нынешних обстоятельствах лучше с этим повременить!

— Да? — ответила она наконец, вложив в это короткое слово столько немецкого акцента, сколько могло в него поместиться.

— Привет, это Роджер, — сказал он.

— Какой Роджер? — даже по телефону все ее гласные звучали словно чистый звук трубы.

— Роджер Кураж.

— А, привет, — сказала Дагмар. Ее голос заглушали непонятные шорохи — судя по всему, она пыталась прижать трубку щекой к плечу. — Я просто только что разговаривала с другим Роджером, который пытался впарить мне горный комбинезон за миллион фунтов стерлингов. Ты не собираешься предлагать мне ничего в этом роде?

— Думаю, вряд ли, — сказал Роджер, слыша на заднем фоне бессмысленное лепетание ребенка Дагмар. — Речь идет о двух неделях в Мартинекерке.

— Давай я сама попытаюсь угадать, — сказала Дагмар голосом, в котором звучало презрительное недоверие к государству — любому государству, — которое с готовностью идет навстречу ее нуждам. — Они сказали, что, разумеется, это замечательная идея, но им недавно урезали дотации, и к тому же нынешний экономический климат, так что они ужасно сожалеют…

— Нет, совсем напротив: нам предложили приехать.

— Да? — В голосе Дагмар сквозило чуть ли не разочарование. — Великолепно. — А потом она добавила, перед тем как повесить трубку: — Но я надеюсь, каждый может добираться туда самостоятельно, верно?