Поцелуй кувалды - Владимир Антонов Страница 27

Приближались выборы в верховный совет РСФСР. По-простому – России. Задачей Соснина было пройти в совет, а потом выдвинуть себя на роль Председателя Верховного Совета, то есть Президента России. На первый взгляд задача невыполнимая. Но вдруг заработала такая мощная пропагандистская машина, что через какое-то время это уже не казалось фантастикой. Газеты пестрили его портретами:

– Вадим Николаевич на предприятиях Челябинской области встречается с рабочими!

– Вадим Николаевич играет в теннис с известным учёным!

– Вадим Николаевич на рыбалке с писателем Виктором Сафьевым!

– Вадим Николаевич не чужд человеческих слабостей!

Далее газета рассказывала о том, как он немного выпил и по дороге на свидание к любимой женщине свалился с мостика в речку! Это была бомба! После неё только последний язвенник, импотент или трезвенник по принуждению не влюбился в этого обычного русского человека с простыми замашками, с такой привлекательной внешностью и таким открытым лицом.

– Он такой, как мы! Он нас в обиду не даст! Он им всем покажет! – Взволнованно говорили люди. – Хватит коммунистам над нами издеваться!..

Страна ликовала! В Соснине увидели настоящего лидера, способного поднять обнищавший Союз или, хотя бы, часть его. Способного заменить надоевшего своей болтовнёй нынешнего вождя. «Большой Папа» – называли его простые люди, сторонники и сподвижники.

За две недели до того, как состоялся первый визит Вадима Соснина в Америку, Мише неожиданно позвонил Сэм. Тот самый Сэм-Сеня, с которым он подружился ещё по дороге из Вены в Рим.

– Здорово, что ты позвонил! Меня здесь уже так всё достало – ты не представляешь. – Миша на самом деле устал от безделья. Всё, что он знал и должен был рассказать американцам, он уже рассказал. Что умел – показал. Просиживая на «работе» по восемь часов, он удивлялся их расточительности. «Они мне платят три тысячи долларов в месяц за то, что я вешаю им лапшу насчёт наших подводных лодок. Ничего другого от меня пока не требуется. Чего же они хотят?» Этот вопрос уже давно не давал Михаилу покоя.

– Приезжай в Нью-Йорк. Отдохнём. Я тебя с интересными людьми познакомлю. Сходим куда-нибудь… И вообще, нам есть, о чём поговорить. – Уловив колебание и нерешительность в настроении Михаила, Сэм выдержал небольшую паузу и как бы между прочим спросил: – Ты, кстати, что-нибудь знаешь про кувалду?… Ну может быть не про саму кувалду, а про её поцелуй. Наверняка знаешь – ты же бывший подводник!.. Миша молчал. Он не знал, что и думать. «Это похоже на весточку. Надо обязательно ехать. Обязательно! Только при чём тут Сэм?»

– О'кей! Встреть меня у Голландского тоннеля. – Сказал Миша. – Я сам дорогу в Бруклин не найду.

Они договорились, как не потеряться в суетливом и насыщенном траффике нижнего Манхэттена, после чего Сэм повесил трубку. Миша в задумчивости почесал затылок. «Про кувалду мне напомнил Григорий Степанович перед самым отъездом, значит это он таким образом даёт мне о себе знать. Что ж, отлично! Съездим в Нью-Йорк за новостями и развлечениями».

– А почему бы и не поехать? – Охотно откликнулась Джесс на приглашение Сэма. – Мы уже почти год, как никуда из этой вирджинской дыры не выезжаем. Решено! – мы едем.

Миша утряс всё, что нужно на «работе». Его отпустили без лишних вопросов почти на целую неделю «в счёт отпуска», предупредив, что при желании он может взять ещё неделю или две, но уже без оплаты, то есть за свой счёт. Во всяком случае, именно так это он и понял. «Да нафига я им сдался, – почти не сомневаясь в своём предположении, подумал Михаил, – они, я считаю, уже и сами жалеют, что потратили на меня столько времени и денег. Если я завтра попрошу расчёт, они меня с облегчением отпустят. Им от меня и так уже досталось». – Говоря о том, что «им досталось», Миша имел ввиду в первую очередь три неудачные поездки в Североморск. По правилам, заведённым в полувоенном городе Норфолк и в присоседившимся к нему городам Вирджиния Бич и Чисапик, пьяный моряк за рулём автомобиля был не просто нарушителем правил дорожного движения, он, к тому же, был и нарушителем воинской дисциплины. Поэтому, когда задерживали пьяного моряка и доставляли его в полицейский участок, то тут же на военно-морскую базу отправлялось уведомление о случившемся. И хоть Миша не был моряком американского флота, но он на них «работал», а значит на него тоже на базу посылались уведомления. Работодателям это не могло нравиться. Помимо трёх уведомлений из полиции, были и другие «проколы». Почему-то именно с ним всё время что-то происходило. Происходило то, что с другими ну никак случиться просто не могло! Один такой невероятный инцидент возник совсем недавно. Он взволновал базу и все три прилегающие к ней города…

В один из выходных дней не совсем молодой офицер с «работы» по имени Джим, непосредственно курирующий Михаила, пригласил его с женой покататься на катере. Может быть просто хотел «прощупать» его в неформальной обстановке. Катер был небольшой – трёх с половиной метров в длину, рассчитанный на четверых пассажиров. Они, как взрослые дети, гонялись по Чисапикскому заливу, Джесс визжала от восторга. Мише пришла в голову мысль показать то место, на котором они недавно с другом из Нью-Йорка попали в «Рип каррент» – опасное течение, едва не стоившее жизни другу и его дочке. Они лихо пролетели под железнодорожным мостом и подплыли к тому самому месту. Там они вышли на берег, присели на песочке и «под разговор» выпили немного виски. Пока они сидели, а это было совсем недолго, песчаный островок, как и тогда, исчез под водой. Начался прилив. Опустив подробности, Миша закончил рассказывать, они впрыгнули в катер и, набрав скорость, опять полетели к железнодорожному мосту, по которому медленно двигался товарный состав. Когда до моста оставалось не более пятидесяти метров, Миша осознал, что арочный проём моста, просевшего под весом товарняка, из-за поднявшейся воды навис над ней слишком низко. Настолько низко, что вариантов проскочить почти не было. Джек – булавка отчаянно завибрировал. Михаил закричал:

– Тормози, Джим!!!

Но тот только бросил в ответ:

– Не учи меня. Я всё вижу.

На самом деле, они скорее всего проскочили бы, но в последний момент откуда-то взявшаяся небольшая волна слегка приподняла катер, и он на полном ходу в притирку вошёл в арку. Арка снесла лобовое стекло и половину головы незадачливого шкипера, обдав горячей серо-кровавой массой Михаила и Джесс. В последний момент Миша силой пригнул голову жены и пригнулся сам. Это их спасло. Катер вылетел из-под моста с другой стороны и понёсся в открытый океан, задрав нос и набирая скорость. Впереди маячил силуэт авианосца пятого флота США, стоящего на рейде в трёх милях от берега. Катер несся прямо на него. Миша попытался выключить зажигание, но слегка погнувшийся ключ никак не хотел проворачиваться. Их заметили с авианосца и подали световой сигнал «не приближаться»! Какое там. Катер продолжал на полной скорости сближаться с объектом, чью стратегическую важность можно было оценить, как не имеющую цены, то есть бесценную! Авианосец подал повторный сигнал «не приближаться», после чего сообщил экипажу катера, что будет вынужден открыть огонь на поражение, если они приблизятся ещё хоть на сколько-то. Миша, испытывая одновременно ужас и отвращение, перетащил остатки Джима на пассажирское сиденье и вцепился двумя руками в штурвал. Всё это время на протяжении последних двадцати минут Джесс, в девичестве просто Галя, орала не останавливаясь. От того же ужаса, отвращения и страха. Её наверняка было слышно на авианосце. Михаил «включил моряка» и сам себе приказал «лево руля!». Катер послушно начал отворачивать. Отойдя от авианосца на пол мили, он дал себе следующую команду – «право руля!» и зафиксировал штурвал в этом положении. После этого катер начал описывать круги вокруг авианосца, не приближаясь к нему, но и не отдаляясь. Можно себе представить, что по этому поводу подумал экипаж огромного корабля. Они кружили, наверное, ещё около часа, когда, наконец, кончилось топливо и двигатель катера заглох. Вскоре с авианосца за ними выслали небольшой скуттер, который взял их на буксир.