Почти ангелы - Барбара Пим Страница 27

– Привет, – улыбнулась она рассеянно, поскольку мыслями все еще была далеко. – Хорошо провел вечер?

– Да, спасибо. Но я, пожалуй, голоден.

– Ты, наверное, рано поел, – беспечно сказала Кэтрин. – Да и я, если уж на то пошло. Давай приготовлю омлет, а?

Пока она готовила, Том достал из кармана листок, прочел его и спросил:

– Ты знаешь, кто такая Шахерезада, Кэтти?

– Вот забавный вопрос! Одна арабская рабыня, кажется, которая без конца рассказывала султану сказки и все продолжала и продолжала, потому что, если бы не дразнила его любопытство, он на следующее утро приказал бы отрубить ей голову.

– Понимаю. Именно это ты очень неплохо умеешь, не каждому такое дано.

Кэтрин чувствовала, что при этих словах он улыбается. Приготовив два омлета, Кэтрин принесла тарелки на столик, сдвинув на край пишущую машинку.

Какое-то время они ели молча, потом Том сказал немного натянуто:

– Быть женатым, наверное, довольно уютно. В каком-то смысле.

– В каком именно? – поинтересовалась Кэтрин, не желая ему помогать, поскольку у нее не было настроения абстрактно рассуждать о браке.

– Ну, когда человек все время тут, понимаешь… То же лицо на подушке и за завтраком, а потом вечером, когда возвращаешься домой.

– С твоих слов выходит ужасно депрессивно, точно вопрос только в том, чтобы все время иметь рядом одно и то же лицо.

– Вот и у меня порой такое же ощущение… – уцепился за ее ответ Том. – То есть может прийти время…

– Когда захочешь увидеть другое лицо, – подхватила Кэтрин.

– Ну, может, не все время, а иногда.

– К несчастью, мы пока не научились как следует с этим справляться, – откликнулась Кэтрин. – Две жены или две подружки требуют уйму времени, сноровки и даже денег, иначе не справиться, а тебе, не забывай, еще диссертацию надо закончить.

– Ох, слишком уж ты чуткая, чересчур хорошо все понимаешь.

– Так ведь и понимать особо нечего, верно?

– Она кажется такой несчастной, наверное, в этом все дело, – недоуменно произнес Том. – В каком-то смысле я чувствую, что она во мне нуждается, а мужчине иногда приятно это чувствовать.

– Конечно, приятно, – согласилась Кэтрин. – Вот что, похоже, скверно в современной жизни: женщины считают, что им все по плечу и что мужчины без них не обойдутся. В былые времена, – она улыбнулась собственному обороту, – было совсем иначе, так мы во всяком случае воображаем. Или женщины были тогда дипломатичнее?

– Она живет в унылом доме в заурядном предместье, где никто ее по-настоящему не понимает, – продолжал Том. – Да, да, согласен, съездить туда на чай было очень приятно…

– Так мы про Дейдре говорим?

Вид у Тома сделался удивленный.

– Ну, конечно. А о ком еще, по-твоему?

– Не знаю, но такое впечатление, что по ходу написания диссертации ты знакомишься с уймой девушек. Откуда мне знать, кого из них ты предпочитаешь держать за руку в ресторане? Кстати, надеюсь, блюдо подали вкусное? Сам ведь знаешь, ужин там раз на раз не приходится.

Она бросила на него насмешливый взгляд, а он подумал, как отличаются ее веселые ехидные серые глаза от напряженных карих глаз Дейдре, в которых сквозит спаниелья преданность. Беда была в том, что они обе ему нравились, возможно, он даже любил обеих. Том начал было складывать фразу о полигамии, о том, что примитивные общества, пожалуй, лучше устроены, чем наша собственная цивилизация, но еще один взгляд Кэтрин его остановил.

– Да, я действительно вас видела. И как же нам, Том, поступить? С практической точки зрения? Ты не можешь привести ее сюда жить, понимаешь ли. Ее матери и тетке это не понравится, да и вообще здесь места нет.

– Да, пожалуй, нет, – согласился Том, точно всерьез обдумывал, не поселить ли Дейдре у Кэтрин. – Может, мне стоит обосноваться у Марка с Дигби.

– Ах, Том, в той заплесневелой развалюхе у железной дороги, да еще с жутким гейзером в ванной!

– Могу и там диссертацию заканчивать, какая разница, – довольно сухо ответил Том.

– А, с милой рай и в шалаше, да? Теперь понимаю, что имел в виду Донн, когда писал, что любовь совьет себе гнездо повсюду. Ну и маленькое, захудалое же это будет гнездышко! – Она рассмеялась – не вполне искренне.

– Не надо, Кэтти, пожалуйста. – Он обошел стол, чтобы сесть с ней рядом. – Мне не обязательно уходить, сама знаешь. Я не собирался заводить этот разговор… Во всяком случае, думаю, что не собирался. Кажется, это все твоя идея.

– Но идея недурна, и тебе будет гораздо легче закончить диссертацию подальше от меня. – Она подняла на него глаза, по всей очевидности, совладав с собой.

– Наверное, через неделю или две смогу получить комнату Эфраима Оло, – задумчиво сказал Том. – Он скоро домой возвращается.

– Так он закончил учебу?

– Да, и станет членом кабинета министров.

– Ну конечно, у них теперь собственное правительство. Утешительно знать, что ты будешь жить в комнате, которую некогда занимал член кабинета министров. Совсем как Маркс и Ленин, те тоже жили в Лондоне, а потом вернулись к себе, один в Германию, другой в Россию. А еще утешительнее было бы, будь это кто-то вроде премьер-министра Гладстона, правда?

– Да, дорогая, – согласился он снисходительно, но все же стараясь подольститься.

– Наверное, сбор твоих вещей можно отложить на утро?

– Господи милосердный, да! Я ведь не раньше чем через неделю-другую съеду.

– Как-то слишком уж бесчувственно не съезжать еще неделю-другую, ты не находишь? В книгах, фильмах и даже в жизни люди тут же хватают чемоданы и бегом бегут из дома.

– Кэтти, пожалуйста, я не хочу уходить прямо сейчас.

Том вдруг понял, что очень устал. Наверное, дала о себе знать долгая и непривычная прогулка с Дейдре по парку. Он действительно не собирался заводить этот разговор… Может, утром до них дойдет, что он был ошибкой.