Больше, чем это - Патрик Несс Страница 27

Сет зашагал к воде.

Перепрыгнув через калитку на другой стороне от путей, он бежит к дальнему выходу. Потом топочет по склону к шоссе, морщась от боли в икрах, но мышцы постепенно просыпаются, вспоминают, проникаются нужными ощущениями…

Сет вбегает на пепелище.

Все вокруг мертво.

Ледяная вода обожгла уже на первых шагах, и дыхание невольно перехватило. По рукам пробежали мурашки, поставив дыбом тонкие черные волоски. На миг показалось, будто он уже тонет, зайдя едва ли по щиколотку.

Он знал, что его прикончит если не вода, то холод.

Сет заставил себя сделать еще шаг.

И еще.

Тихо, слышно только собственный топот и шумное дыхание. На первой улице все разрушено до фундаментов, по обеим сторонам лишь груды головешек. Из-под кроссовок вырываются облачка подсыхающего на солнце пепла, и за Сетом тянется столб пепельной пыли.

Он снова устремляет взгляд вперед.

К Мейсонову холму.

Ноги, посиневшие от холода, немея, переступали с камня на камень. На каждом шаге — чуть дальше, чуть глубже — Сета будто полосовали ножом, но он все равно шел. Уже забрался по колено, потом по бедра; намокшие джинсы почернели. Мелководье тут тянется далеко, но Сет помнил, что дальше оно обрывается, переходя в глубину, где придется плыть. А еще он знал, что здесь проходит течение, которое подхватывает зазевавшегося пловца и швыряет на громоздящиеся вдалеке скалы.

Он заледенел до костей, такое ощущение, что его окунули в кислоту. Когда набежавшая волна замочила футболку, из груди вырвался невольный вскрик. Сета била дрожь, каждый шаг приходилось вымучивать.

Следующая волна, больше и сильнее предыдущей, чуть не сшибла его с ног. За ней накатила еще одна. Долго он так не удержится, и так цепляется пальцами за камни на дне, а прибой качает его, словно поплавок. Сет приготовился оторваться, погрузиться в воду и плыть в ледяную даль, где ждет его страшная, жуткая свобода.

Он здесь. Он уже столько преодолел. Осталась такая малость, и он ведь сам сюда добрался, по своей воле.

Почти закончилось. Он почти на месте.

Никогда еще за всю жизнь он не чувствовал себя таким сильным.

На другой улице от домов остались бетонные остовы, хоть и обгоревшие снаружи и внутри. Не только дома, но и фасады магазинов, и даже более крупные здания.

Все прокопченное, пустое, мертвое.

В горле саднит, надо было все-таки взять воды. Мысль о воде мелькает лишь на секунду и тут же улетучивается.

Мейсонов холм упрямо маячит на горизонте, а больше ничего и не надо.

У Сета внутри пустота. Словно его выпотрошили.

Он может бежать вечно.

Он чувствует свою силу.

Потом еще более высокая волна накрыла его, увлекая за собой в ледяную толщу. Холод пронзил, будто током, и тело свело мучительной судорогой. Корчась под водой, Сет едва не треснулся головой о выход скальных пород.

Кашляя, захлебываясь, он вырвался на поверхность — прямо под следующую волну. Он вынырнул снова, отчаянно молотя ногами в попытке оттолкнуться, но течение уже подхватило его и стремительно тащило за собой. Сет едва успел выплюнуть соленую воду, как еще одна волна кувырнула его вверх тормашками.

(Он боролся, несмотря ни на что, он все еще боролся…)

Холод разросся до размеров исполинского зверя. На удивление скоро мышцы отказались работать, и, хотя Сет по-прежнему видел пустынный берег в те доли секунды, когда голова оказывалась над водой, каменистая полоса все удалялась и удалялась. Течение тащило его к скалам.

Слишком поздно.

Назад уже не вернуться.

(Но Сет все равно боролся…)

Он прибавляет скорость, дыхание становится рваным и хриплым, вытесняя воспоминания, не давая им задержаться.

«Я добегу, — думает Сет. — Добегу до холма. Уже недалеко».

Еще одна улица, и еще одна, пустые дома вокруг торчат, словно надгробия, хрипы в легких делаются громче, ноги слабеют.

«Добегу. До самой вершины…»

Вот парень, который бежит по улице.

Парень тонул.

В эти последние секунды его убивала не столько вода, сколько холод. Холод вытянул из него все силы, и сведенные судорогой мышцы не подчинялись, как ни барахтайся.

(Он боролся до конца, до самой последней минуты…)

Парень — почти семнадцатилетний — был молод и крепок, но ледяные волны накатывали одна за другой, одна другой выше. Они вертели его, кувыркали, тянули глубже и глубже.

Он не думает о финише, о конечной цели. Не облекает мысль в слова. Есть только стремление. Только легкость.

Легкость оттого, что все закончилось. Легкость отпущения.

А потом, ни с того ни с сего, морю словно надоела эта игра, эти жестокие кошки-мышки.

Подхватив свою жертву, прибой обрушил ее на убийственно острые скалы. Правая лопатка раскололась пополам с громким треском — парень услышал этот «крак!» даже под водой, даже сквозь рев течения. Обезумев от боли, он кричал, захлебывался, заходился кашлем, но только закачивал в легкие еще больше соленой ледяной жидкости. Раздирающая плечо боль ослепляла, парализуя. Он уже не пытался барахтаться, сил не осталось, и волны снова начали его вертеть. «Пожалуйста», — билась единственная мысль. Всего одно слово, гулким эхом отдающееся в голове.

Он не знал, о чем просит.

«Пожалуйста…»

«Пожалуйста», — думает Сет.

С одной стороны у Мейсонова холма крутой обрыв. Его уже видно вдали.

Пятнадцать метров отвесной скалы над бетонной дорогой.

«Пожалуйста…»

Волна ухватила его в последний раз. Откатилась, словно замахиваясь, и кинула головой прямо на скалы. Океан швырнул его всей своей разъяренной массой.

Но не освободил.

Сет очнулся здесь.

Здесь, где ничего нет.

Ничего, кроме одиночества, куда более жуткого, чем оставшееся позади.

Невыносимого одиночества…

Почти добежал. Последний поворот. Еще одна длинная улица, и он у подножия холма.

Сет заворачивает за угол…

Вдалеке, в конце вытянувшейся перед ним дороги, виднеется черный грузовик.

И этот грузовик едет.