Зеркало, или Снова Воланд - Андрей Малыгин Страница 27

Ну а теперь вот рядом со мной… и, как могли убедиться, не так уже красива, но зато безропотна и послушна… А, кстати, — задумчиво произнес гость, — а что касается вашей мелкой интрижки на работе со своим секретарем, то бросьте вы так об этом переживать. Пустое это дело, уверяю вас. Кроме вас и меня, никто больше об этом ничего не узнает.

— Да, но моя жена. Понимаете, все так глупо и дико получилось… — нервно вздохнув, попытался возразить секретарь парткома, но Петр Петрович тут же его перебил:

— Ну, здесь-то уж вы должны мне верить. Если я говорю, значит, так оно и есть. Верьте мне, и больше ничего не надо… Это просто минутная страсть мужчины к женщине. Не зря же когда-то один ваш поэт, сам потом ставший жертвой наивной веры в людей и все время пытавшийся об этом говорить, написал: «Если тронуть страсти в человеке, то, конечно, правды не найдешь…» Вот точно так же и у вас получилось… А разве бы вы хотели по-другому?..

— Ну, конечно же, нет, — втягиваясь в разговор и все больше приходя в себя, живо откликнулся Шумилов.

— Ну вот и славно, ну вот и отлично! Это уже как будто обнадеживает, — удовлетворенно заключил «Воландин», — а то понавыдумываете… разного, чего на самом-то деле и нет, и этой пустой и глупой выдумкой и себе и другим только жизнь отравляете.

Ох, уж эти мне поэты и писатели… — покачал головой гость. — Впрочем, как и старцы-философы. Такие мечтатели и выдумщики! Иногда, право, только диву даешься! А поэта того, что я упоминал, — наклонился он ближе к хозяину, — я знаю, вы раньше часто любили почитывать… Даже с десяток лет тому назад, насколько мне известно, в одном из южных городов купили еще один сборник стихов его… за один руль семьдесят копеек… Хотя тогда у вас уже была одна его толстая книжка, которую… вы нечаянно из армии с собой привезли.

При этих словах Валерий Иванович густо покраснел, и ему снова захотелось курить.

— Поэтому бросьте вы, не выдумывайте ничего, как тот самый чувствительный поэт — совсем незадолго до смерти взглянул на себя в зеркало, а увидел кого-то другого, какого-то странного черного человека. Да еще и целую поэму о нем сочинил. Но вот вопрос: а кто его знает, может быть, он и в зеркало-то тогда не смотрел?

Я понимаю, — после короткой паузы снова заговорил гость, — что за некоторые поступки в жизни вам бывает порой неуютно, и вы чувствуете угрызения совести. Но не стоит убиваться, поверьте мне. Больших грехов, как я знаю, за вами не водится… И в то же самое время, можно сказать определенно, что вы жертва стечения обстоятельств… Да-да, именно так! Но таков уж ваш человеческий мир… А по поводу своей интрижки все же не расстраивайтесь. Все ведь зависит от того, как на этот факт посмотреть.

Он наклонился и заговорщически сообщил:

— И не хотел вас травмировать, но чувствую, что по-другому не вылечить до конца. А все дело в том… что у вашей дражайшей Валентины Александровны… еще шесть любовников на заводе имеется! Да, именно так. Ни больше, ни меньше!

На лице Валерия Ивановича выступило явное изумление.

— Да-да, уважаемый, и небезызвестный вам Федор Александрович Кружков в их числе… Ну а уж других-то и называть не стану… Так что, надеюсь, теперь-то совершенно ясно, что вы, как я и говорил, просто жертва сложившихся обстоятельств… А вы все за чистую монету приняли, — видя явное смущение Шумилова, закончил информированный гость. — Чужая душа — потемки, любезный! И иногда — совершенно непролазные.

Ну да ладно, хватит об этом, — закрутил головой и заерзал на месте «Воландин». — Должен вам признаться откровенно, что вот это изобретение гения человеческого, на котором приходится сидеть, к длительной полемике, извините, совсем не располагает. А я думаю, уважаемый хозяин, раз уж наша с вами встреча состоялась, то наверняка вам захочется меня о чем-нибудь еще порасспросить? — и он вопросительно глянул на Шумилова.

Валерий Иванович всем своим видом тут же выразил полное согласие и даже открыл, было, рот, чтобы озвучить его, но… не успел, потому что Петр Петрович быстро продолжил:

— А длительные беседы, как правило, требуют и чуть большего комфорта. Так ведь? Вот поэтому я и предлагаю…

— Честное слово, извините, — подскочил хозяин квартиры, не давая гостю закончить фразу, — я сейчас из комнаты для вас стул принесу, будет гораздо удобнее сидеть. Прошу прощения, что сразу не сообразил, но вы должны понять мое состояние…

— Все понимаю, — улыбнулся «Воландин», — но для спешки нет никакой необходимости. Вопрос разрешится и без вашего участия. Я ведь уже предложил вам постараться ничему не удивляться потому, что некоторые возможности, как вы понимаете, у нас имеются…

Поднявшийся, было, Шумилов, снова опустился на место и в нерешительности, не зная, что же дальше теперь предпринять, покорно приготовился к чему-то пока для него неизвестному.

— Так… На первых порах, — оглядевшись по сторонам, словно что-то прикидывая, проговорил Петр Петрович, — необходимо несколько расширить на… извиняюсь, ваше жизненное пространство в этом помещении.

Он что-то проговорил непонятное и негромко стукнул тростью о пол. И тут же, не нарушая имеющийся на кухне порядок вещей, помещение, как будто оно было резиновое, раздвинулось в ту и другую сторону. Стало значительно просторней. Валерий Иванович ничего, как следует, не успел и сообразить, а гость уже повторно ударил тростью, и они оба моментально оказались в мягких и удивительно удобных креслах с высокими подлокотниками, обтянутых красивой темно-фиолетовой переливающейся тканью с тонкой золоченой ниткой. Хозяин квартиры не почувствовал и даже не понял, как это и произошло. Но все изменилось мгновенно, как будто так было и прежде…

— Ну, вот так, по-моему, гораздо удобней, — произнес могущественный гость, удовлетворенно откидываясь на спинку высокого кресла. — А вот теперь можно, как вы того и желали, и покурить.

Шумилов бросил свой взгляд в сторону холодильника, но Петр Петрович тут же его предупредил.

— Нет-нет, уважаемый Валерий Иванович, что вы, только не это. Разве можно это курить?.. Эх, если б вы только знали, что вы курите! Эти сигареты с таким многообещающим и сладкозвучным названием «Прима» олицетворяют первенство голоса или инструмента в музыкальной партии, первенство в танце и вообще безусловное лидерство в чем-либо. Ну, к примеру, прима-балерина или примадонна… Вы чувствуете, как это гордо и красиво звучит? А на самом деле они могут быть лидерами лишь в одной области, — и он мрачно усмехнулся, — по количеству вредного воздействия на народонаселение вашей страны, а еще проще — лидерами по отравительству людей…

Видя смущенную реакцию хозяина, гость назидательно добавил:

— Вещи правильнее называть своими именами. Так проще для понимания и для их оценки. Хотя язык ваш и очень богат и при желании может смягчить любые интонации звучания или… простите, совсем исказить первоначальный смысл… Однако должен признать, что сигареты этой марки, выпускаемые другими фабриками, совсем не лучше, а даже, быть может, и наоборот…