Чары Шанхая - Хуан Марсе Страница 27

— Да, и еще купи мне льда и вина, — добавила сеньора Анита. — Графин и деньги на столе в гостиной.

— Я оставлю графин в таверне и захвачу на обратном пути.

— Ты просто чудо, Даниэль. — Она перевела взгляд на Форката, по-прежнему занимаясь ногтями. — Правда, он очень славный мальчик?

Форкат не ответил. Когда я собрался уходить, сеньора Анита поставила обе ноги на пол, но его руки по-прежнему лежали на ее левом колене, и вид у него был невозмутимый и сосредоточенный, как у точильщика, когда он занимается своим нехитрым делом. Прошло несколько дней, а я все спрашивал себя, чем же это было на самом деле — лаской, игрой или каким-то тайным ритуалом? А может, всем одновременно?

В воскресенье сеньора Анита не пошла, как обычно, в «Мундиаль»: она договорилась с напарницей, что та ее подменит, и устроила себе выходной. Было уже часов пять; мы с Сусаной поджидали Форката на террасе, как вдруг послышались торопливые шаги.

— Сусана, детка, я пойду прогуляюсь. — Сеньора Анита вошла, застегивая на ходу широкий белый пояс, который подчеркивал ее талию. Не ней было легкое платье с набивным рисунком, украшенное рядом белых пуговиц, туфли на высоком каблуке, тоже белые, и коралловые бусы. В тонких чулках со швом, с накрашенными губами и распущенной светлой гривой она казалась настоящей красавицей. Я оторопело посмотрел на нее, она улыбнулась: — Ты посидишь с моей девочкой, пока нас не будет?

— Да, сеньора.

— Куда ты идешь? — спросила Сусана.

— Пройдусь по Рамбле в сторону порта.

— Одна?

— С сеньором Форкатом.

— С сеньором Форкатом? А как же мы?

— Ничем не могу помочь. Этот вечер он проведет со мной.

Она чмокнула Сусану в щеку, вышла, и вскоре мы увидели, как они с Форкатом идут через сад к калитке. Его глаза прятались за стеклами солнечных очков, на нем был заношенный серый костюм, слишком плотный для такого теплого вечера. Сеньора Анита взяла его под руку, обернулась, приподняла ногу и, улыбаясь, поправила на чулке шов; Форкат заботливо ее поддерживал.

Сусана засмеялась и сказала, что это самая смешная и нелепая пара, какую она видела в своей жизни.

Это был их первый совместный выход. Братья Чакон в тот вечер так и не появились. Сусана задумчиво обнимала плюшевого кота, а потом отправила меня за губной помадой в серебряном тюбике, которую видела на полочке в ванной комнате. Когда я вернулся, она отложила кота, скинула одеяло и привстала на колени. Схватив тюбик обеими руками, она приоткрыла рот, несколько раз провела помадой по губам, которые постепенно стали огненно-красными, и на мгновение показалась мне совсем взрослой. Потом она приглушила радио, улеглась под одеяло и задремала. Вскоре я устал от рисования и, потерпев очередное поражение в попытке передать на бумаге Сусанин облик, принялся раскладывать на столе пасьянс.

Форкат и сеньора Анита вернулись, когда стемнело. Они были очень оживлены, и сеньора Анита даже не стала ругать Сусану, заметив на ее губах толстый слой алой помады, только посмотрела, нет ли на платке крови, и ушла к себе переодеться. Через некоторое время она вернулась со стаканом вина, выпила его залпом, снова наполнила и удалилась в свою комнату, где ее ждали неоконченные кружева. Форкат готовил на кухне ужин. Через некоторое время он вошел на террасу, широко улыбаясь и втянув руки в рукава кимоно. Подойдя к нам поближе, он загадочно спросил:

— Угадай, Сусана, что я тебе принес?

— Флакон одеколона. Нет, лимонный лосьон.

Форкат уселся на кровати.

— В порту нас поджидал французский пакетбот — белоснежный, очень красивый, — сказал он. — Капитан этого судна — мой друг и друг твоего отца. Пока его помощник показывал твоей маме кают-компанию, капитан передал мне кое-что для тебя.

— Капитан Су Цзу?

— Нет. Другой, — улыбнулся Форкат и добавил: — Капитан Су Цзу плавает на Тайвань, разве ты забыла?

— Да, точно… А что это?

— Открой и узнаешь.

Это был коричневый конверт без марки с надписью «Сусане». Увидев почерк, Сусана вспыхнула. Внутри лежала открытка с изображением старинной китайской пагоды, расписанной желтым, красным и черным. Обратная сторона была покрыта мелким нервным почерком Кима.

Милая Сусана! Не давай умереть мечте. Сейчас, когда я пишу эти строки, в Барселоне около шести вечера, а здесь, в Шанхае, час ночи. Я бы хотел, чтобы каждый вечер ровно в шесть ты думала обо мне, а я в то же самое время буду думать о тебе. Здорово, правда? Наши мысли будут течь параллельно, несмотря на разделяющие нас моря и континенты, пока не наступит день, когда мы наконец-то сможем очутиться вместе в Саду Радостей. Итак, не забудь: ровно в шесть. Представь, как твой отец сидит с бокалом шампанского за стойкой «Цилиндра», самого нарядного кабаре Шанхая, слушает любимую мамину песню и пьет за тебя. Я по-прежнему живу в этом замечательном городе, о том, что меня здесь держит, расскажу как-нибудь в другой раз, и ты мне пока не пиши. Крепко тебя целую, кушай хорошо, чтобы побыстрее выздороветь. «Ань минь», что по-китайски означает «сладких грез». Любящий тебя папа Ким.