Она - Банана Есимото Страница 27

С того самого момента, как я вошла в комнату, меня не покидало какое-то тяже­лое и жуткое предчувствие, и я подумала, что здесь что-то не так. Однако в то время у меня не было такой веры собственным ощущениям, как сейчас, и поэтому я про­сто осталась там, ничего не предпринимая. Твоя мама ближе к концу уже не могла гово­рить человеческими словами, она смотре­ла не моргая, широко раскрыв глаза. Потом у них с твоим отцом начался жаркий спор по поводу магазинов... С самого начала речь шла о том, чтобы открыть где-нибудь филиал. В Бразилии или в Аргентине, где-нибудь в том направлении.

— Открывать кофейный магазин в Бра­зилии? Интересно, и что потом с ним де­лать? Разве не глупо? — удивилась я.

— Да, люди сплошь и рядом ошибочно выбирают направление, — согласился Сё­ити. — Такое ощущение, что они перестают видеть реальность. С моей матушкой тоже случалось такое, иногда, бывало, перемудривала. Потом слушала мнение окружа­ющих о том, как обстояли дела на самом деле, отступалась от собственных заблуж­дений и громко хохотала. Да постоянно что-то подобное случалось...

— Поговаривали, что матушка Юмико-сан собиралась в Бразилии взять приемы­ша — мальчика японского происхожде­ния, — сказала Кума-сан.

— А-а-а, тогда же она говорила мне, что усыновит будущего зятя. Теперь-то я пони­маю, что не гожусь для роли управленца. Поэтому мама часто в шутку говорила, что меня остается только хорошо воспитать да дорого продать. Меня сильно ранили подоб­ные шутки. Но, похоже, моя мама говорила об этом серьезно, — заключила я. — Навер­ное, когда у человека появляется что-то до­роже и важнее ребенка, он превращается в монстра...

— Так было и в случае с твоей мамой, но в конечном счете проблема эта родом из ее детства! Так и есть, — сказала Кума-сан. — У меня порезана шея, у тебя изло­мана жизнь... право слово, печально, не так ли?

Мне хотелось плакать, но я от всей ду­ши рассмеялась.

— Тем не менее самое важное то, что ты и я вот так встретились и смеемся. Мы от­нюдь не ненавидим друг друга. А встреча­емся в безопасной теплой комнате за чашкой чая. Сильнее этого в мире ничего нет, — улыбнувшись, сказала Кума-сан.

Я тоже так считала и потому кивнула.

Сёити стал настаивать на том, чтобы заплатить деньги за посещение, но Кума-сан наотрез отказалась их брать.

— Я ведь тоже хотела встретиться с ва­ми, — упорствовала она, провожая нас с улыбкой на лице.

— Спасибо, — сказала я, и произнесен­ное слово не показалось мне таким уж незначительным. Я хотела несколько раз повторить его, но почувствовала, что это будет лишним. Меня словно удерживали какой-то огромной сетью. И хотя Кума-сан плела эту сеть, она, несмотря ни на что, разделила со мной то, что ей пришлось пе­режить. Осознав это, я испытала большую благодарность.

Я привыкла думать, что одинока, и вдруг теперь у меня возникло иное ощущение, будто я являюсь копилкой самых теплых и нежных чувств, начиная с тех, что пита­ла ко мне тетя, будто меня любят и доро­жат мною. Мне стало не по себе. Сегодня чужие люди снова напомнили мне о тех эмоциях, которые вызывало во мне в дет­стве общение со своими еще нормальными тогда родителями. Интересно, почему все так добры ко мне?

Я всегда делала все сама, но на самом деле даже в юности мне, пожалуй, хотелось, чтобы обо мне заботились. Хотелось, чтобы кто-нибудь повсюду брал меня с собой, что­бы кто-нибудь размышлял вместе со мной, чтобы постоянно был рядом. Это изуми­тельно, но в то же время и естественно. Это действительно то, о чем я всегда мечтала. И сейчас я это получаю.

Когда рушится семья, это значит, что ты стремительно теряешь все, что когда-то имел. Наверное, так приходит будущее... С этими мыслями появляется смутное осо­знание того, что то, чем ты владел, было просто иллюзией. И вот уже ты оказыва­ешься совершенно нагой и беззащитный перед всеми ветрами судьбы.

Мне кажется, что нет человека со столь поломанной судьбой, как у меня. Однако, пожалуй, для всех людей, чьи семьи распа­лись, так или иначе самым большим уда­ром является то, что все мечты, неразрыв­но связанные с любовью, которой они ко­гда-то обладали, оказались всего лишь призрачным видением.