Свинг - Инна Александрова Страница 27

А тут еще борт — восемь раненых: двое — на ногах, шестеро — «носилочники». Плюс идет некоторый самотек. Господи! Успокой и укрепи… Дежурят со мной мальчик, второй год после института, и девушка-уролог. По случаю рождения начальника госпиталя от нее здорово попахивает спиртным.

Так… Мой перитонит лежит в реанимации уже четвертый час. Время подпирает. Разместили, не описав, раненых. Теперь вдвоем с мальчиком пойдем на лапаротомию. На таких операциях обязательно нужны еще руки, чтобы крючки взять, живот открыть. Мальчику интересно, но он не все понимает.

Открыли «верхний этаж» — все запаяно. Это и спасло больную: гной не пошел вниз, а локализовался в верхней половине. Инфильтрат — до пяти сантиметров в диаметре — на передней стенке выходного отдела желудка. И дырка в центре этого инфильтрата — до полутора сантиметров. Прет оттуда желудочное содержимое со слюной и желчью. А из-под печени валит густой гной с непережеванными, недельной давности, кусками яблок, обильно разбавленных бариевой взвесью. Запашок тот еще, кисло-сладенький…

Отмыли все из-под диафрагмы и из-под печени. А где гарантия, что забрали все? И как зашить язву, если края под ниткой режутся, да еще кусочек на биопсию из края взял — добавил дефект стенке желудка. Вся надежда теперь на прядь сальника, подшитого к заштопанной стенке. Поставил дренаж, подшил. А печенка-то страдает: нижним краем в малый таз спустилась. Думаю, свою цистерну спиртного эта Раиса уже выпила.

Ревизию делать нельзя: развезешь гной по всему животу. Тогда помрет точно. Теперь надо посчитать все салфетки: неровен час — зашьешь. На вскрытиях все чаще находят инородные тела. Слава Богу, от такого прокола судьба миловала.

Так, зашил. Теперь девять суток жди осложнений. Все на собственной совести. Сам нарезал, сам выхаживай. Если что — какие могут быть оправдания…

Надо напечатать протокол операции, направить «кусочек» на гистологию, дать указания реаниматологу и подробнее посмотреть раненых. Они, голубчики, уже дремлют: умаялись.

Сейчас бы сесть на диван да немного расслабиться. Ан нет — звонок. Докторша из терапии привезла свою маму. Хочет, чтобы немедленно сделали гастроскопию. После обследования оказывается: поверхностный гастрит. Конечно, «смертельно»…

Злой, умотанный, раздосадованный. Мальчик-помощник уехал. Сказал, что очень устал. Он ездит на «Мерседесе». У меня — старенький «Жигуль». Недавно случайно сделал себе рентгенографию грудной клетки и был чрезвычайно удивлен тому старческому остеохондрозу позвоночника, которым располагаю. Аудиолог Нина Константиновна определила правостороннюю нейросенсорную тугоухость. Быть Бетховеном…

Человек — существо, которому мало поесть, попить, купить квартиру или дачу. Нужно что-то еще. Это «что-то» — признание. Часто кажется: делаю не то, не так. А как надо — не знаю. Будто навязчивый сон, бред, когда температура подскочила, когда валится все в темную пропасть и накатывает огромный серый ком. Внутри все обрывается. Безысходность и страх. Потом ничего: легчает, легчает и потихоньку проходит. Начинаю думать, что и на профессиональном уровне чего-то достиг. Проверяю себя по учебникам, литературе: нет, все делал правильно. Хочется верить — совесть чиста. Не спас только тех, кого спасти было невозможно. По молодости был, конечно, более отчаянным. Шел на риск. Но ничего, выживали мои новгородские старички и старушки. Теперь — много осторожней: без твердой уверенности не рискую.

Новгородчину, на которой оказался после окончания института, вспоминаю с любовью. Много дала. Интернатура в областной больнице была интересной. Работал без меры, но и чувство надобности ощущал остро. А уж когда в Крестцовский район попал, все приходилось делать, даже зубы рвать. Настоящая земщина. Три года — и в ночь, и в мороз — на лошадке, а когда роды — мчишься во весь опор. Вот только до сих пор не пойму, за что так невзлюбила завоблздравотделом. Где только можно, придиралась, но в ординатуру в Питер все-таки отпустила. Два года Ленинграда дали то, чем живу и поныне. Конечно, надо было тогда как следует сосредоточиться и сделать кандидатскую. Материал был богатый. Но я, наверно, закоренелый практик. Лечить, оперировать, вытягивать с того света — это мое, это интересно. А заниматься писаниной, теоретизировать не люблю. Каждому свое, но если бы сейчас была кандидатская, это, конечно, совсем не помешало бы. Лопух, лопух, но… не лентяй. Лентяем никогда не был. Всегда шило в одном месте сидело.

Нелюбовь же облздравши обернулась тем, что после ординатуры не оказалось места в областной больнице. Разозлился, разобиделся здорово и уехал домой. Ну, а там как будто ждали: за один день все оформили. Стал ведущим хирургом в городской больнице, должны были сделать ведущим хирургом области. Да вот же — любовь…

Два года отпахал в московской поликлинике, только очень уж неинтересно было: запрограммирован-то был на большее. Тогда и явился его величество случай: Танина тетя дружила с главной медсестрой второй хирургии госпиталя. Она и рекомендовала. В партии не состоял, а вот стаж хирурга был и на баяне играл хорошо. Этим и приглянулся госпитальному начальству: очень оно уважало художественную самодеятельность.

* * *

Ах, война, война… Что же ты, проклятая, делаешь… Причина распада Союза и, как следствие, возникновение войн в том, что за всю многовековую историю ни царь, ни генсеки, и главное, ни интеллектуальная элита не смогли решить вопрос: создание единой нации. Столетиями делили людей по вероисповеданию, национальности, причем одних признавали главными, лучшими, других — так себе. Последние должны были подчиняться. Атак не бывает. Нарыв какое-то время терпит, но потом все равно прорывается.

А на войне загривком чувствуешь, откуда опасность. Особенно страшно по ночам. Нечисть слетается к сумеркам и угомоняется только к рассвету. Все взрывается, все стреляет. И думаешь: кто же сейчас к тебе ворвется, будешь ли жив…

Что такое война? На этот счет есть общеизвестное высказывание: политика, ведущаяся иными средствами. А психологически возникновение войн можно объяснить неудовлетворенностью, присущей человеку, желанием его добиться любыми средствами лучшего за счет других. Короче, объективно существующей конфликтностью людей. А при этом пропаганда, пропаганда, пропаганда…

Наверно, в существующем мире нельзя исключить возможности войн, потому что противоречия между людьми будут существовать до тех пор, пока не возникнет единство всего человечества, не исчезнут недостатки в обеспечении жизни разных народов.

Присущая человеку зависть к окружающим, их материальному, политическому, духовному и иному достатку лежит в основе возникновения войн, особенно в случаях, когда различие в благосостоянии касается значительных групп людей.

А тут еще и церковь вклинивается. Именно она использует верующих для разжигания низменных инстинктов, для противопоставления одного народа другому.

Раньше наши коммунистические классики учили: есть войны справедливые и несправедливые. Да, наверно, отражение агрессии есть справедливое дело, но кровь-то льется все равно, а она у всех алая…