Любовь. Красное и белое - Давид Беньковский Страница 27

Съемочная группа приходит в замешательство. Я-то знаю все жесты Деда, знаком с его кавалерийской экспрессией, с солдатским запалом, мужской порывистостью, но у других людей его поведение вызывает беспокойство. А Дед, как всегда, прищуривается и смотрит на острие. Свет прожекторов отражается в нем серебристыми искрами.

— Музей — это урок, настоящий урок нашей великой, живой истории. Там множество экспонатов, великое множество! — Дед окидывает всех нас проницательным взглядом. — Косы, вилы, грабли, телега и что там еще осталось от деревни. А на экране Войтек Бартос гасит своей шапкой фитиль неприятельской пушки. Есть там и макет редута Ордона [12]и танк. Легендарный танк с царапинами на броне. Наши богатыри атаковали его портновскими ножницами.

— Вау! Превосходно, великолепно! — Алекс поднимает руки. — Пойдем в музей… — поет он на мотив рождественской песенки.

— А скажи мне, молодой человек, кто готовит такую вкуснятину? — Дед прячет саблю в ножны. — Сомневаюсь, что это ты делаешь. Раз на тебе штаны надеты, значит, ты не стоишь целыми днями у плиты. Я привык, что этими делами кухарки занимаются, мойщицы, горничные и прачки. Испокон веков этим женщины занимались. Не положено мужикам на кухне возиться и кастрюли чистить. Как я вижу, времена изменились, сильно, очень сильно изменились, но не думаю, что это хорошо… — Дед садится поудобнее и опять ладонь на рукоятку сабли кладет. — Потому что у мужика другие должны быть занятия. А вкусный бигос и отменный журек только заботливая женщина, мать может приготовить. Такова великая роль женщины — журек и бигос нам готовить, нам, богатырям и героям Польши. Польский солдат должен быть уверен: женщина терпеливо его ждет, думает только о нем, о его подвигах и лишениях, и готовит для него еду в кастрюле, помешивает, чтобы не подгорела, и хранит домашний очаг. И зная о том, что она его ждет, польский солдат всегда геройски выполнял свой долг и со спокойной душой мог погибнуть за родину. А теперь все перевернулось с ног на голову, и ты, молодой человек, стоишь тут с кастрюлями, и фильм снимаешь на кухне, а они уходят на весь день, на весь день уходят…

Дед замолкает. С неодобрением качает головой, а я боюсь, как бы он здесь не рассказал о нас с Майкой. Даже дышать перестаю от страха. Деревенею весь. Он продолжает:

— Не ждут, занимаются не своими делами, а не тем, для чего созданы. И я задаюсь вопросом: к чему все это приведет?! — восклицает Дед, да так, что звукооператор снимает наушники и что-то там у себя регулирует. — А кто в подполье с отрядом пойдет? Кто восстание будет готовить, когда время придет, и кто его возглавит? Беспокоюсь я за Польшу, за родину нашу, за наше правое дело! — Дед кричит армейским голосом, голосом солдата и шляхтича. — Где командиры?! И где связистки и санитарки?! — Дед щелкает саблей в ножнах. — Что будет с нашей мужской решимостью и отвагой, если мы так вот будем на кухне стоять?! — Дед с неудовольствием морщит орлиный нос. — Что с нашим польским характером будет? В нашем характере всегда мужественность была! Мужественность — национальная польская черта! — Он снова достает саблю из ножен. — Если поляк идет переговоры вести, значит, будет бой. Поляку не нужны никакие аргументы: он всегда прав. Поляк никого не убеждает, он кричит: бей, стреляй! Любой компромисс для поляка означает измену, предательство и слабость. Потому что поляк — настоящий мужчина!

— Вот именно! — соглашается с Дедом Алекс. Ой не уверен, что Алекс понимает, на что Дед намекал. А Дед гордо выпрямляется на диване. — За бигосом и журеком мы выслушали важные мысли Полковника Парада. Вау! — Алекс выходит из-за плиты и встает перед одной из камер. Дотрагивается до своей крашеной бороды. — Вы оказали нам большую честь, пан Полковник. Мы сегодня дегустировали журек и бигос вместе с Полковником Парадом. Всем нам знакомы вкус и запах журека и бигоса, и поэтому нам так близок и знаком Полковник Парад! Вау! Потому что Полковник Парад является бигосом и журеком в одном лице. Сегодня мы отведали превосходные бигос и журек! Итак, дорогие мои, — вытягивает перед собой руки Алекс, — сегодня мы дегустируем самое известное блюдо польской кухни — Полковника Парада! — Дед от удивления открывает рот и хватается за рукоятку сабли. — Все мы прекрасно знаем это блюдо! Нам знакомо это блюдо с детства! Потому что его вкус мы впитали с молоком наших матерей, потому что они питались блюдами польской кухни! Это вкус героизма и подвигов! — Глаза Деда становятся большими, как блюдца. — Изумительный польский вкус, вкуснейшая польская еда! Вау! — На этом Алекс заканчивает монолог и снова встает за плиту. Еще некоторое время он смотрит в объектив ближайшей камеры.

— Снято! — доносится из-за холодильника женский голос. — Конец первой части.

Я иду домой, поскольку вдруг вспомнил, что Малыш остался один. А он играет на компьютере. Заглядываю через его плечо и вижу: он прекрасно справляется. Он Гаргамель, расстреливающий из автомата встречающихся ему на пути смурфов, а иногда он расставляет ловушки — нажатием на клавишу ввода взрывает коров, которые превращаются в кровавое месиво и поражают находящихся поблизости смурфов. Как это затягивает, как затягивает!

А я думаю: если Малыш так увлечен, что не заметил моего долгого отсутствия, то я мог бы еще в гараж спуститься, посмотреть на бедный, разбитый автомобиль. Вчера я был жутко расстроен и не мог внимательно его осмотреть. Ну и подбодрить его надо. Стоит там один, мой бедный покореженный автомобильчик. Пойду его проведаю. Тихо выхожу из квартиры под звуки автоматных очередей и взрывов, доносящихся из моего кабинета.

Спускаюсь на лифте вниз, на минусовой уровень. Нравится мне по гаражу нашему прогуливаться и рассматривать машины уважаемых соседей. Прохожу мимо розового кабриолета Алекса. Телезвезда должна ездить на вызывающем автомобиле, чтобы обращать на себя внимание куколок. Двигатель у него никакой, правда. Слабый. И места мало в салоне, автомобиль на два человека рассчитан. Зато видно издалека. Но мне все равно не нравится.

Рядом автомобиль Депутата и Министра. Запыленный, давно стоящий на приколе серийный автомобиль. Соседа теперь водитель возит на лимузине. Но когда-нибудь хорошие времена пройдут и придется ему пересесть на беднягу, забытого в гараже.

Прохожу мимо того места, где Майка паркует подаренную мной красивую машинку, и оказываюсь у стены возле своего любимого автомобиля. Хорошая, мощная машина. Стоит и ждет меня, дорогой, единственный мой друг. Ласково дотрагиваюсь до автомобиля, похлопываю по крыше. Обхожу его, осматриваю. Правый бок весь разодран. Глажу его, приободряю.

И вспоминаю, как несколько месяцев назад забирал его из салона, приехал на нем домой. Тогда он был совершенно новый. Поставил его в гараже. Поднялся на лифте домой и сказал Майке, что у меня для нее сюрприз, что я хотел бы с ней прокатиться. Она посмотрела на меня как-то необычно, как раньше смотрела, с блеском в глазах. Ну и спустились мы в гараж.

— Посмотри, Майя! — Радостный и гордый я показал на классный, статусный, мощный и стильный автомобиль, который стал своего рода моей визитной карточкой.