Английская свадьба - Елена Давыдова-Харвуд Страница 27

Навстречу солнцу. “Райский проект”. Хуторские электроприборы. Ламы, охраняющие овец. Дома престарелых и где любят жить пенсионеры. Английские цыгане

С утра смотрим прогноз погоды и понимаем, что в Корнуолле весь день будет продолжать идти дождь, а вот в Свонедже, похоже, ожидают неплохую погоду. Мы с Джеймсом быстренько грузимся в машину, едем к солнцу и по дороге решаем сделать небольшой крюк, чтобы посмотреть на рай на земле – the Eden project.

Поначалу “рай” меня не очень впечатляет: расположен он на месте отработанных глиняных карьеров, по склонам которых теперь растут разные прозаичные растения вроде картошки и подсолнухов, и ничего особо привлекательного в плане цветов и плодов вокруг не наблюдается. А в одном месте на веревке почему-то висит и сушится женское нижнее белье. Правда, нас сразу насторожило, что все оно почему-то сиреневого цвета, и мы догадались прочитать табличку, расположенную поблизости. Выяснилось, оно тут висит, чтобы демонстрировать одно из применений лаванды (которая как раз и росла неподалеку): ее можно использовать как краситель.

Еще в “раю” было несколько огромных пластиковых сфер, которые оказались теплицами. Мы зашли в первую из них и поняли, что она имитирует условия тропиков: там влажно и очень тепло и растут всякие экзотические растения, например кофе, кешью, каучук и много чего еще. Оказалось, что она самая большая в мире. А во второй сфере был средиземноморский климат, и росли там оливковые деревья, виноград и все то, что обычно можно увидеть на средиземноморских курортах.

В местном кафе ничего примечательного не было, за исключением того, что продавало оно только экологические еду и напитки. В нем я впервые в жизни выпила экологического сидра, и выяснилось, что ударяет он в голову ничуть не хуже обыкновенного.

А потом мы заскочили в образовательный центр, и наконец-то стало понятно, что же в этом “райском проекте” такого особенного. Цель его – правильное взаимодействие людей и растений, и все вокруг – просто грандиозный показательный вариант того, как на самом деле можно использовать природные ресурсы. Казалось бы, ни к чему не пригодный отработанный карьер в “раю” превратился в цветущий сад; вода, которой для тропической теплицы и обслуживания всего комплекса нужно огромное количество, – это специальным образом обработанная обычная дождевая вода. Для обогрева здесь используют солнце, все отходы идут на удобрения, а необходимое электричество получают от экологических ветряных мельниц.

Еще оказалось, что зарабатывать деньги здесь пытаются не только на продаже билетов, напитков и еды. Тут, например, снимался фильм про Джеймса Бонда “Умри, но не сейчас” с Пирсом Броснаном и часто проходят концерты: среди прочих уже успели выступить Эми Уайнхаус, Джеймс Моррисон и Мьюз.

Едем мы с Джеймсом дальше и размышляем, понравился нам “райский проект” или нет. Дружно решаем, что сказать “понравился” будет неправильно. Скорее показался любопытным.

Чтобы разбить долгую дорогу, заскакиваем к знакомым на чашку чая. Они живут в огромном доме посреди полей и лугов. По-русски, я думаю, мы назвали бы такое место хутором.

Несмотря на удаленность от всякого другого человеческого жилья, дома у них есть всевозможные удобства. Например, ворота с красивой литой решеткой открываются и закрываются дистанционным управлением, и многие домашние прибамбасы тоже зависят от электричества (не говоря уж про телефон и скоростной Интернет).

Ночью накануне нашего приезда разразилась сильная гроза со штормовыми ветрами, и где-то неподалеку от их дома была повреждена линия электропередач. Наша приятельница рассказывает, как она встала ночью и обнаружила, что во всем доме вырубилось электричество. И вот в четыре часа утра она принялась дозваниваться по мобильному в аварийные службы и требовать, чтобы они эту проблему решили. (Меня так больше всего удивило, что ей вообще пришло в голову кому-то в это время звонить по телефону, да еще ожидать, что ей ответят.) Оказалось, что ей не только ответили, но уже в шесть утра работяги вовсю хлопотали над линией электропередач, и к завтраку все эти кофемолки, электрические плиты и ворота снова, как ни в чем не бывало, работали. А я представила себе на минуту жизнь на российском хуторе: интересно, уложились бы работяги к завтраку?..

Мы поболтали с нашими приятелями, попили у них чаю и двинули дальше – навстречу солнцу.

Едем мы, вокруг зеленые луга, овцы пасутся; и вдруг среди овец я вижу престранное животное – на длинных ногах, с длинной же изящной шеей и красивым пушистым мехом. “Смотри! Смотри! – кричу я Джеймсу. – Что это там за зверь такой удивительный?!” – “Где? – Джеймс притормаживает, с интересом всматривается в поле, а потом разочарованно говорит: – Да это же лама…” – “Даже если это лама, – с недоверием констатирую я, – что это она делает в самом центре Англии посреди отары овец?” – “Что-что, – невозмутимо приветливо отвечает Джеймс, – она их охраняет!” Я неуверенно начинаю смеяться – забавная вроде бы шутка. А Джеймс подскакивает: “Ты чего веселишься?! Я серьезно! Она защищает их от лис”. Тут я принимаюсь хохотать во весь голос: более сюрреалистической картины мне представить не удается: ламы в Англии, охраняющие ОВЕЦ от ЛИС!!! Джеймс надувается и решает наказать меня язвительным молчанием. Потом не выдерживает и принимается пояснять: “А что, это очень даже действенное средство: лисы любят охотиться за новорожденными ягнятами, овцы против них беспомощны, а ламы очень сильные и легко с лисами справляются. Вот фермеры и стали закупать их для охраны. А заодно и шерсть отличную с них получают”. Я, поразмыслив, соглашаюсь, что крупица здравого смысла во всем этом есть, но мне все же непонятно, чем плохи обычные, проверенные веками собаки…

Наконец, приезжаем в Свонедж и, чтобы размяться после долгой дороги, идем с Джеймсом прогуляться. Нам попадаются несколько красивых домов с огромными окнами и террасами, расположенных в самых престижных районах городка. Я интересуюсь, что это за здания такие, и Джеймс без какого-либо выражения говорит: “Это дома престарелых”. Некоторое время спустя меня начинает что-то беспокоить в идущих нам навстречу прохожих. Потом осеняет: молодых лиц на улицах почти совсем нет! Я говорю об этом Джеймсу, а он невозмутимо так отвечает: да, это в порядке вещей; юг Англии – место дорогое для жизни, и работу для молодежи здесь найти очень трудно. Зато большинство англичан мечтают выйти на пенсию и поселиться в каком-нибудь милом прибрежном городишке типа Свонеджа, и всю жизнь копят на это деньги. Тут я прикидываю – стариков в Англии действительно много: средняя продолжительность жизни здесь гораздо выше, чем в России, поэтому большая часть населения – пенсионеры. Так что их легко хватит на несколько милых прибрежных городков. “А во сколько же лет народ выходит на пенсию?” – осторожно любопытствую я. “Вообще, в шестьдесят пять, хотя правительство хочет сделать официальным пенсионным возрастом шестьдесят восемь лет”, – говорит Джеймс. “Что, и мужчины, и женщины – в шестьдесят пять лет?” – спрашиваю я недоверчиво. “Ну, многие, если, конечно, могут себе это позволить, выходят на пенсию и раньше, – отвечает Джеймс. – Они тогда путешествуют, ходят по музеям и театрам – короче, делают все, на что раньше не могли тратить деньги и время. А для настоящих пенсионеров по возрасту государство вдобавок дает на все это хорошие скидки”. – “И что, они все переезжают сюда, на юг?” – настороженно спрашиваю я. Перспектива провести остаток жизни в окружении одних пенсионеров, пусть и состоятельных, пусть и в красивейшем английском городке, как-то не очень меня радует. “Ну, не все, конечно, – спокойно и насмешливо замечает Джеймс. – Многие выходят на пенсию и уезжают куда-нибудь в теплые края – в Испанию, например. Там и климат лучше, и жизнь дешевле. Они тогда живут полгода в Англии, когда здесь потеплее, и полгода в Испании – обычно зимой. И перелететь туда в несезон можно, заплатив совсем недорого, и полно и регулярных, и чартерных рейсов даже из самых маленьких английских городков. Вообще Испания для нас – дешевый отдых, а для многих – второй дом, вроде вашей дачи”, – со знанием дела заявляет он. “Ладно, – успокаиваюсь я. – Хорошо, что есть Испания”. Но Джеймс уже разошелся: “Я тут, кстати, где-то прочитал, что официально в Испании живет около трехсот тысяч англичан, а на самом деле – около миллиона!” Я привычно киваю, а сама уже давно размышляю о другом; и тут его осеняет: “ Слушай, ты ведь и сама все это знаешь, мы же в Испании с тобой и познакомились! “ Гуляем дальше, и тут у небольшого рынка я замечаю неприметных женщин, довольно настойчиво предлагающих прохожим купить у них букетики вереска. Его в Англии полно, да вон хоть на соседнем пригорке целая куча растет, – и на самом деле он никому настолько не нужен, чтобы его покупать. Я удивляюсь, а Джеймс тянет меня за рукав от этих женщин подальше. “В чем дело?” – с досадой спрашиваю я. Джеймс понижает голос и многозначительно говорит: “Осторожнее, это цыганки”. Я разеваю рот от удивления – ни за что бы не догадалась: никаких тебе цветастых юбок, золотых серег и зубов; очень скромно выглядящие и прилично одетые – обычные англичанки. Я тогда, опасливо косясь на них, спрашиваю: “А что это там за история с вереском? Зачем они его продают, ведь никто же не станет у них его покупать?” Джеймс слегка замялся и говорит: “Есть поверье, что эти букетики приносят удачу. А вот если ты его у цыганки не купишь, тебе точно в чем-то не повезет. А у меня как раз мелких денег при себе нет…”