Девочки, к вам пришел ваш мальчик - Людмила Петрушевская Страница 27

Полина. Это кто вам так говорил?

Рита. Вы его не знаете, такого человека.

Эля. Успокойтесь, это ей говорил этот, Рюрикович.

Рита. Нет, Рюрикович не сын больших родителей, у него старушка-мама искусствовед, я к ним раньше приходила, они чай наливают, а насчет сахара извиняются. И генеральская дочь шла за него замуж по огромному собственному желанию, у него невест человек десять было, на выбор.

Эля. Десятая была ты.

Рита. Одиннадцатая.

Пауза.

Эля. А кстати, Дружинина, на тебе ведь тоже золото, обручальное кольцо, забыла? Но я бы на твоем месте не носила его на левой руке, так носят только вдовы, но отнюдь не матери-одиночки.

Полина. Насчет золота: мама все боится войны, говорит, в случае чего живи как Нора: ничего не продавай, все оставь детям.

Эля. А дети – своим детям. А жить когда?

Полина. Мы живем ради детей.

Эля. Один раз я ради детей, то же самое, пошла на преступление. Пока суть да дело, у меня образовался пятимесячный плод, чистить нельзя по закону. Но я стала вытравлять, деваться некуда. Чуть сама не подохла, попала в больницу на ту же самую чистку, вся черная, лежу, помираю. Так врач такой молодой был, никогда его не забуду, все это дело шваркает в тазик и говорит: «Эх, какого парня загубили!» Я даже сознание потеряла.

Полина. Бывает, пятимесячные плоды кричат.

Рита. А я себе говорю: сколько у меня будет, все мое.

Полина. Всех будете рожать?

Рита. Всех.

Полина. Ну, это еще вам везет, что вы только раз попались.

Эля. Да у нее случая не было.

Рита. В общем, да.

Эля. То-то мужики от тебя шарахаются. А ко мне липнут. Потому что я думаю головой. Человек прежде всего должен себя осмыслить, что он есть в жизни. Может ли он рожать от моложе себя. А так получается – ты их плоди, они тоже наплодят, и никто даже не остановится, не подумает – имеет ли он право. Жить с моложе себя, губить парня, чтобы он потом с отбитыми почками ходил и репку жрал.

Полина. Что вы расстраиваетесь, еще будет у вас на улице женское счастье, поверьте мне.

Эля. А вот у тебя нет, не будет.

Полина. А у вас и не было.

Эля. А у тебя уже второй раз клин клином не вышел.

Полина. Убивает еще детей.

Эля. Клин! Клин!!!

Рита. Напились жутко. Голова кружится. Как я домой доеду… Тетенька уже уходит, наверное… Что ей эти шестьдесят копеек… Ну что я здесь сижу, чего жду… Танька одна проснется, будет кричать в темноте…

Эля. Отца в больницу провожала, намерзлась, настрадалась, спать уже ложилась, тут она является. Видите ли, охотится за мужем. А он бегает от нее за километр!

Полина. Я? Я не за мужем. Его ждет женщина по имени Тамара, потому что у Паши умерла мама.

Эля. Вот пускай его Тамарка и ищет. Тамарка Пашу, а ты под это дело ищешь Костю.

Рита. У Паши мама умерла!..

Полина. И еще мне Тамара сказала, что тут, на этом дне рождения, будет Костина женщина, его самая дорогая, зовут Рита Дружинина.

Эля. Правильно. Тамарка же с Пашей разошлась, теперь начала проваливать все явки. Рита, молчи! Пашу-то надо найти.

Рита. Полина, он давно меня бросил.

Полина. Да ну, господи, я это знаю. У Тамары застарелые сведения. Теперь у Кости женщина по имени Ира.

Рита. Кто сказал?

Полина. Рита, детей не сотрешь с лица земли. А больше никто от него не родит. Он алкоголик. У него слишком большие алименты.

Эля. Эта дура бы родила.

Полина. Вот вам ваш бывший муж сколько платит алименты?

Рита. Когда восемь, когда десять рублей.

Полина. Умножить на четыре… Это что за заработок такой, не поняла. Рита. Я не знаю. Как будто бы он ушел на какие-то полставки, чтобы только не платить. Специально. Сам-то он зарабатывает на книжном рынке. Собирает еще картины.

Эля. Вот тебе будет первое наследство Таньке.

Рита. Он ушел на полставки, потому что был против ребенка. Он настаивал на аборте. Был против Таньки. Ни разу ее не видел. Мы разошлись еще до родов.

Эля. А я что говорю? И мой был против, и он меня бросил. Конечно, я стала страшная, меня рвало в каждой подворотне, ревела целые дни. Много себе позволяла. Один раз целую селедку съела. Он и сбежал от меня. Хорошо ли быть матерью-одиночкой, с отцом моложе матери на двенадцать лет, да еще и который не хочет ребенка знать, да еще безо всякой надежды? Хорошо ли это ребеночку… Маленький мой… Что я наделала, о, что я наделала…

Рита. Да ну, Полина, бросьте, в самом деле, какая Ира… Какая там Ира… Никакой Иры. Он погибает, а вы – «Ира».

Полина. Ира и еще какая-то Кольцова в книжке у него появилась. И еще один ребенок на стороне, страдает диатезом экссудативным. Он просил меня достать кварцевую лампу для облучения ребенка, страдающего экссудативным диатезом.

Рита. Для Танюшки, это для нее. Для моей Танюшки. Давно просил?

Полина. Да он еще до вас просил.

Рита. Когда?

Полина. Когда мы еще не были женаты.

Эля. Детей много, плюнешь и попал в детей.

Полина. Отец должен быть с детьми. Баб много, а законных детей двое.

Эля. А я что говорю? Мой поезд ушел.

Звонок в дверь.

Кто звонит, тот дурак!

Открывает, вводит Валю с портфелем.

Валентин. Поздравляю, смотри, что я тебе принес! (Открывает портфель, показывает Эле.) Редкая вещь, дорогая. Через отца в спецбуфете. Слыхала? Чинзано.

Эля. Мы вас звали выгоняли, а вы перлись не хотели.

Валентин. Итальянский вермут.

Эля. Ты чего пришел?

Валентин. В Японию еду, зашел проститься.

Эля. В Японию еще куда ни шло.

Валентин. Скоро взносики платить мне будешь. Я теперь заделался председателем совета молодых специалистов. (Раздевается.) Отец машину купил. (Входит, видит Полину и Риту.) О, холесенькие. Познакомимся, Валентин, срочно вылетаю в Японию. Что это с ними?

Эля. У Паши, знаешь, мама умерла.