Жираф Джим - Дарен Кинг Страница 27

— Джим, я ни слова не говорил о том, чтобы что-то гладить.

— …и попрыгать на чьей-то кровати.

— Надеюсь, ты по моей-то не прыгаешь?

— Только когда ты не видишь.

— А когда я не вижу, то все нормально? Ладно, надеюсь, ты хотя бы сперва вытираешь копыта.

— Конечно, — говорит Джим с обидой. — За кого ты меня принимаешь? Я их вытираю. О твою подушку.

— И ты еще удивляешься, почему тебя никто не любит.

— Призраки созданы не для того, чтобы их любили. Боялись — да. Любили? Нет.

— Но ты и не страшный. Ты просто противный.

Ответ Джима таков: он отходит на пару шагов для разбега и мчится на меня, скорчив страшную рожу. Я, разумеется, не впечатляюсь.

— И что это было?

— Ничего.

— Ты что, пытался меня напугать?

— Нет.

— Тогда к чему эти нелепые спазмы лицевых мышц?

Он пожимает плечами.

— Это я пошутил. Типа такая ирония.

— Какая ирония? Да в тебе, как говорится, нет ни одной ироничной косточки. У тебя вообще нет костей. Но если бы они были, среди них не было бы ни одной ироничной.

— Собственно, в этом и заключается ирония, — говорит Джим, хватаясь за эту мысль, как утопающий за соломинку. — Они такие ироничные, что их нет вообще.

— Не умничай, Джим. Тебе не идет.

Джим тяжко вздыхает и бежит в спальню. Рысью.

— Эй, ты куда?

Он пожимает плечами.

— Замечательно. Ты приходишь ко мне, жрешь мою пиццу…

— А ты о чем думал, когда оставил ее в шкафу?

— Ну, я не думал, что ты сожрешь ее всю.

— Я — существо, руководствующееся инстинктом. Я вижу пиццу, я ее ем.

— Да уж, инстинктом, — говорю я, поправляя очки. — Ты — существо хитрое и расчетливое. Бездушное, холодное, ну и…

— И?..

— Что «и»?

— И что?

— Что «и что»?

— Ты сказал, что я бездушный, холодный и, — говорит Джим. — Бездушный, холодный и какой еще?

— И расчетливый.

— Э?

— Ты — бездушное, холодное и расчетливое существо. Ты и сейчас себя так ведешь. Как бездушное, холодное и расчетливое существо. Стараешься сбить меня с толку, так что я забываю, что хотел сказать. Если бы ты был существом, руководствующимся инстинктом, тебе бы хватило ума не говорить такие дремучие глупости.

Он облизывает ноздрю.

— Ты, Джим, страдаешь ярко выраженным избирательным идиотизмом. Потому что ты умный, когда захочешь, — говорю я, садясь на краешек кровати. — Но ты почему-то предпочитаешь скрываться за этим… за этим дурацким фасадом.

— Я тебе не нравлюсь, да?

Я хочу сказать: «Да, не нравишься. Ты меня раздражаешь». Хочу сказать — и не могу. Мне нужна его помощь. Мне нужно, чтобы он просветил меня в сексуальных вопросах; чтобы он меня научил что к чему.

— Ты мне нравишься, Джим, — говорю я, скрестив пальцы за спиной.

— А что ты там прячешь?

— Где?

Джим с подозрением глядит на меня.

— За спиной.

— Ничего.

Я раскрещиваю пальцы и показываю ему пустую руку.

— Ты что, пальцы скрещивал?

— Нет.

— Скажи еще раз. Скажи, что я тебе нравлюсь. Только теперь держи руки перед собой, на коленях. Чтобы я их видел.

Я кладу руки поверх своих спальных шорт, стараясь не прикасаться ни к чему, что могло бы откликнуться на прикосновение.

— Джим, ты мне нравишься. Ты — мой лучший друг.

Пару секунд он молчит. Просто стоит и моргает. Потом обходит кровать, заглядывает мне за спину, ничего там не находит и возвращается на прежнее место.

— Что, правда?

Я убежденно киваю, раскрещивая скрещенные пальцы на ногах.

— Но я думал, что твой лучший друг — Вик Двадцатка.

— Он был моим лучшим другом, но потом появился ты и стал лучшим, а Вик перешел на второе место. Кстати, откуда ты знаешь про Вика?

— Я потому что шпионил, — говорит Джим совершенно обычным, даже где-то небрежным тоном. — И не раз наблюдал, как вы с ним играли в компьютерные игрушки у него дома.

Я киваю с мечтательным выражением.

— Славные были деньки.

Джим кривится. Если вы видели, как кривятся жирафы, вы должны знать, что это не самое приятное зрелище.

— Компьютерные игрушки — занятие для идиотов. И скучно к тому же. Просто сидишь, тупо пялясь в экран, и орудуешь стиком. Так сказать, дрочишь палку.

— Не просто какую-то палку. А джойстик, гейм-контроллер.

— Ага, палка радости. Но как ни крути, палка есть палка. Хреновина из пластмассы с красной кнопочкой наверху. Ты ее двигаешь, и по экрану бежит маленький человечек и стреляет в дебилов-монстров.

— Вообще-то они не дебилы, — говорю я в защиту монстров. — Ты знаешь, что такое искусственный интеллект?

Он качает головой.

— То же самое, что и твой искусственный идиотизм, только наоборот.

Он кивает.

— В старых игрушках монстры были вполне предсказуемы, они действовали по четко заданному сценарию. А в игрушках последнего поколения монстр может спрятаться, например, за кустом и ждать, пока ты не пройдешь мимо. А когда ты будешь проходить мимо, он выскочит из-за куста, схватит тебя и съест. Или он может замаскироваться. Например, ты заходишь за кустик, а тот вдруг хватает тебя и ест. И все — ты умер. Минус одна жизнь.

Джим приподнимает бровь.

— Еще бывает, что есть два монстра, как бы склеенные друг с другом. Ты убиваешь одного, и тут отклеивается второй и убивает тебя. Или монстр может уйти в невидимость, а потом неожиданно материализоваться прямо у тебя перед носом, и ты натыкаешься на него и умираешь.

Джим молчит. Кажется, мне удалось произвести на него впечатление. В кои-то веки.

— А это в какой игре?

— Да в любой может быть. Я просто примеры привел, навскидку.

— А можно мне тоже сыграть?

— Во что?

— В эту игрушку с монстрами.

— Да их много, с монстрами, — говорю я. — Если хочешь, можно пойти к Вику и поиграть.

— Правда можно?

Я пожимаю плечами.

— В эту игрушку, где монстры. Где они делаются невидимыми, и нападают, и все такое.

— Я же тебе говорю: их таких много. Игрушек с монстрами.