В обличье вепря - Лоуренс Норфолк Страница 27

Имена были «Меланион» и «Мелеагр». А ее зовут «Аталанта». А Эней — царь Калидона, забывший принести Артемиде жертву на празднестве Первин, за что она и послала вепря необычайной свирепости и силы, дабы он опустошал землю. И потому герои собрались вместе, чтобы выследить и убить зверя.

Ее дыхание вознесло свой собственный тихий ночной крик — вместе с прочими. Чьи имена слышались им в звуках, с которыми наполнялись и опорожнялись их легкие? Имя охотницы? Девственницы с окровавленными руками? Она была всем тем, чего они не увидели в городе Энея, и всем, что потонуло в грохоте половодья. Она была единосущна лакунам в их рядах. Вздымается. Опадает. Жесткие пальцы камешков проминали ей спину. Нынче вечером они не осмелились идти дальше, так же как никто из них не осмелился подойти к ней поближе — или попробовать ее на прочность. Они видели в ней свою собственную тьму, которая обволокла и поглотила их.

Ночь.

Чуть дрогнули веки — и душу вновь загнали в клетку тела. Ломит руки и ноги, ворчание, стоны, звяканье и шорох металла о камень. Когда взошло солнце, она поднялась вместе со всеми, и в теле у нее болела каждая косточка. Каменная площадка, на которой они заночевали, тянулась от устья ущелья и уходила под все еще пропитанный водой дерн. Поток изуродовал рощицу диких миндальных деревьев и развесил у них на ветвях водяную траву. Рассвет открыл им глаза: «камушки», которые всю ночь мешали им спать, оказались незрелыми орехами. Прямо перед ними лежала довольно обширная, с неровными краями впадина, и кроны растущих в ней широколистных деревьев казались чудовищными фруктами, уложенными в гигантской тарелке. Поток остановился здесь на время, подумала она, собираясь с силами, прежде чем ринуться вниз по ущелью. Она втянула ноздрями влажный воздух. Лес уходил довольно далеко и заканчивался только на берегу большого, по форме похожего на полумесяц озера, поверхность которого, еще не тронутая солнечными лучами, казалась тусклой и серой. На другом его берегу к северу и востоку поднимались горы.

Охотники сели, чтобы размять и вернуть к жизни затекшие члены — или же принялись нагибаться и потягиваться, расправляя сухожилия, потерявшие после сна упругость. Они собирали и приводили в порядок снаряжение. Основной слой грязи уже давно успел засохнуть на поверхности кожи и отвалился сам собой, но глубоко въевшиеся остатки никак не желали отходить. Глаза у всех были красными ог усталости. И дух от них всех тоже шел не самый приятный. Она принялась вычесывать из волос присохшие корчки грязи и вспомнила про вшей, которых иногда вычесывала из шерсти у Ауры. Анкей и Евритион подняли головы и посмотрели ей вслед, когда она встала и пошла вниз по склону, в сторону леса, чтобы поискать воды.

Нашла она заплесневелые листья, крапиву, неглубокую затхлую лужицу и еще Мелеагра, который сидел на поваленном стволе дерева, спиной к ней, и в руке держал палочку. Если он слышал, как она подошла к нему сзади, то виду не подал. Палочка двигалась из стороны в сторону по ровному участку земли, прямо у его ног: он не то пытался управлять войной между двумя враждующими муравейниками, не то расписывал по отдельным фигурам какой-то сложный танец. Она стояла и смотрела, молча. Время от времени он останавливался, и палочка размеренным движением взмывала вверх и снова падала, и он продолжал что-то царапать на земле. Потеряв к нему всякий интерес, Аура легла на живот и тут же уснула.

Когда он нагнулся, чтобы разровнять землю ладонью, она заметила на его лице гримасу, похожую на гримасу боли. Он был грязен, как и все они. Его волосы — совсем как золотые, подумала она, когда он в самый первый раз снял шлем и предстал перед ней в ярком солнечном свете, — облепили череп сплошной слипшейся массой. Она ждала. Рука Мелеагра сделала последнее разравнивающее движение, и тут он поднял голову. Она проследила за направлением его взгляда, в самую лесную глушь. В прогале между деревьями — густая терновая поросль. То, что за ней, разглядеть невозможно в плотной серой тени густолистых древесных крон. Он уронил палочку и встал. Она стояла и слушала, пока звук его шагов по палой листве и сквозь подлесок не сменился тихим шорохом деревьев.

Потом подняла Ауру и подошла к рисунку, который он оставил на земле.

Сперва она подумала, что это кабан. Мелеагр расчертил влажную землю мелкими бороздками, то прямыми, то загнутыми, и они то и дело пересекались и упирались друг в друга. Выделенные таким образом сегменты были украшены грубо прорисованными крестами и неглубокими ямками: случайно соскочила палочка, подумала она. Ее взгляд обежал контуры кабаньего брюха, отыскал клыки, спину, а потом — глаз. Но где здесь ноги? И щетина на загривке? Она поджала губы. Аура — на пробу — начала перебирать лапами. Она тут же приструнила собаку. Может быть, весь секрет в том, что нет тут никакого рисунка, что все эти линии ничего не значат. Но он явно о чем-то думал, пока их чертил и ему казалось, что никто за ним не наблюдает. Отслеживать зверя в переплетении этих линий было бессмысленно. И даже искать его следы. Возможно, Мелеагр просто пытался нащупать будущее и получил по рукам. Эта местность еще будет подсовывать им знаки, но дорожка, которая приведет к смерти вепря, уводит далеко от этих мест. Этот Калидон больше не принадлежит Энею — ни даже сыну его. Она провела обутой в сандалию ногой взад-вперед по земле, стерев рисунок, потом повернулась на пятках и пошла прочь.

Те, кто остался жив, готовились отправляться в путь. Она прошла краем мимо мужчин, за которыми уже привыкла наблюдать, и нагнулась, чтобы подобрать свои вещи.

Идти им предстояло по заросшей лесом неровной местности, которая простиралась отсюда к северу и к востоку, вплоть до озера. Она обмотала тетиву вокруг лука и присоединилась к мужчинам, которые стояли, оперевшись на копья, и в скептическом молчании внимали своему предводителю, глядя поверх него на местность, по которой им предстояло идти. Утреннее солнце коснулось крон деревьев. Аталанта прошлась взглядом вдоль далекой береговой линии, и глаза у нее сузились.

Мелеагр говорил как человек, чей путь предопределен и стадии его размечены общеобязательными этапами охоты: сбором на берегу, пешим маршем в город, путешествием, которое привело их в это конкретное место. Охотники переминались с ноги на ногу. Они выроют яму и поднимут вепря. Он кинется на них, и им ничего не останется, как либо погнать его к яме, либо убить на месте. Они заставят его выйти из логова и сесть на их копья.

Но она понимала, что никто в это больше не верит. Они кивали, но глазами с Мелеагром старались не встречаться. И только Пелей проворчал что-то одобрительное и ухмыльнулся, представив, как умрет вепрь. Остальные смотрели в землю, потом опять поднимали глаза, как будто ждали, что вепрь вот-вот появится на фоне мирного утреннего леса, ударит копытом оземь и всколыхнет эту зеленую тишину.

Ибо лесистая местность к северу от Аракинфа закрыла равнину защитным покровом листвы, которая смягчала неровности и впадины, так что охотникам пространство это казалось огромной пустой луговиной. Когда они спустились вниз и начали прокладывать себе дорогу к озеру, казалось немыслимым, чтобы хоть что-то нарушило здешний покой, кроме солнечного света, который косыми столбами падал сквозь ветви. Земля поднималась как тесто, и ноги их с хрустом уходили в полуистлевшую массу сухих листьев, под которой звенела сухая поверхность почвы. Они сочились понемногу сквозь лес, разъединяясь, чтобы обойти стволы деревьев, и снова собираясь на опушках. И без того растянутые связи между ними растягивались пуще прежнего.