Йестердэй - Василий Сретенский Страница 27

– А там что-то непонятное есть?

– Там все ненужное есть. А нужного нет. И потом, ты знаки считал? Тринадцать с лишним тысяч. В два с лишним раза больше, чем в твою колонку помещается.

– Ну, разбей на две части. Одна пойдет на этой неделе, вторая – на следующей.

– Ага. Может лучше отдельной книжкой издать?

– Другой колонки у меня для тебя нет.

– Ладно, я тебе вот что скажу. Но это секрет. Тут мнение сформировалось, что на твою колонку нужно женщину посадить. Она лучше может все эти проблемы поднять морально… моральные. И уже обсуждается кандидатура. Тут девушка одна приходила.

– Красивая?

– Да. Нет. То есть да, но дело не в этом. Она уже план на полгода вперед представила. И все темы как темы: запрет на курение, беременность в школе, диета как способ выживания, мобильник под подушкой; все мужики – кретины. Все что нужно. А ты подставляешься. В общем, если ничего нового сегодня не пришлешь, в номер пойдет ее колонка. А в дальнейшем будете в очередь через неделю колонки писать. Тебе это надо?

– Не знаю.

– Это как?

– Может и надо. Ты, Валерик, не переживай, ставь девицу в номер, а там поглядим.

– Ну, смотри, а мне тоже… знаешь, теперь с ней сотрудничать придется. Бойкая она очень. Сегодня тебя съест, завтра еще кого. Ну ладно, будь.

[пауза]

– Привет Слон. Заходи. Сейчас я тебе…

– Да не надо…

[пауза]

– … вы все решили, что я получал все, чего я хотел?

– Ну, да. Например, магнитофон кассетный у тебя появился у первого во всей школе. Потом, ты единственный ездил в Артек.

– Вообще-то, все было наоборот. Сначала Артек. Потом магнитофон. А почему ты думаешь, что я хотели туда ехать? Давай-ка я тебе напомню случай, когда я получил совсем не то, что хотел… Ты уже на запись поставил?

– Да.

– Хорошо. Но у меня будет два условия.

– Какие? А, ну одно – ничего не публиковать…

– Наоборот, кое-что опубликовать. Но об этом позже. Так вот. Урок физики. Только начался. Опрос. Физичка…

– Единственная учительница с чувством юмора на моей памяти…

– Не перебивай. Физичка долго смотрит в журнал. Потом на класс. Я, ничего не прочитав к уроку, смотрю прямо на нее. Обычно эта тактика срабатывала. Сработала и в этот раз. Она…

– …хищно улыбнувшись…

– … вызывает к доске тебя.

– Ааа. Вот кому я обязан…

– Не перебивай. Ты выходишь к доске. Берешь мел. Стоишь молча тридцать секунд. Кладешь мел. Заявляешь, что урок не выучил. Гордо идешь на место. Она вызывает меня.

– И что?

– Что, что. Я ж расслабился. Думал, ты закроешь тему. Выхожу к доске. Беру мел. Выдерживаю сорок секунд. Кладу мел. Иду и сажусь за парту.

– Вспомнил, мы тогда получили по единице. Моя вторая единица в школе.

– Моя первая. И последняя. И ты берешься утверждать, что я этого хотел?

– Да, ладно тебе. Зато весело было.

– Ну да. Твое здоровье. А ты точно не будешь?

– Не сегодня.

– О Карине надо говорить?

– Эээ… ну, в общем… мы о том и…

– Ладно. Это не я ее выбрал. Она меня. Помнишь, в десятом классе на всю параллель танцы устроили?

– Как же. Классы перетасовали и хотели всех заново перезнакомить. Я перед этим как раз руку сломал на физкультуре и не пошел…

– Кто будет рассказывать? Я или ты? Вот. Объявили белый танец. Она ко мне подошла. А когда танец окончился, все уже было понятно. Понятно?

– Непонятно.

– Что непонятно?

– Ничего непонятно. Что тебе было понятно?

– Что ты кукуешь как попугай: понятно – непонятно.

– Попугаи не кукуют.

– А что они делают?

– Токуют.

– Токуют тетерева.

– А попугаи что делают?

– Повторяют. Слон – дурак.

– Сам – дурак.

– Поговорили.

– Хорошо. Понятно было, что мне надо быть с ней. Рядом с ней. Как можно чаще. Это даже не любовь была. Просто: я для нее, она для меня.

– Ну, уж так и не любовь.

– А кто знает, что такое любовь? И как она… У меня было так. Рядом с ней я знал, для чего я живу.

– Да брось. В пятнадцать лет никто не знает, для чего живет.

– Я потом уже не знал. А тогда знал. И что делать знал. Особенно рядом с ней. Ты сейчас подумал… Нет. Она мне ничего не говорила. Не учила. По крайней мере, прямо. Пока она была рядом, я все сам понимал, что к чему. Мне просто нужно было, чтобы она была. Это любовь?

– Не знаю.

– И я не знаю. А до постели у нас так и не дошло. Она сказала, что мне этого не надо.

– Это как?

– Тогда не надо было. С ней.

– И ты поверил?

– Я же тебе говорю. Она убеждала не словами.

– Слушай, Слон, все же были уверены… А кто же тогда… Лешка Серб, он ведь потом всплыл.

– А это тебе надо с Маратиком поговорить. С пионером нашим.

– Марат? Да быть того не может!

– Быть-то все может. Поверить сложно.

– Сложно.

– Вот и поговори с ним.

– Ладно. Да, слушай Слон, условия-то какие?

– Не то чтобы условия. А впрочем, условия. Трудно объяснить. Понимаешь, я теперь пророк.

– Кто-кто?

– Пророк.

– А я думал, ты билетами фарцуешь.

– Билеты – так. Для поддержания жизни. И то на время. Главное – знание.

– Слон, я налью, а ты объясни. И давай уж попроще.

– Хорошо. Только придется издалека. Я одно время в банке работал. Генеральным директором.

– Я знаю.

– Не перебивай. Карины уже рядом не было. Была одна – невеста… И еще… Для чего живу, я не знал. Так, деньги зарабатывал. Большие деньги. У тебя когда-нибудь были большие деньги?

– Нет. У меня всегда было денег ровно на то, что я действительно хотел.

– А сейчас ты чего хочешь?

– Сейчас у меня денег нет.

– Ааа…

– И что?

– Ты про что?

– Ты зарабатывал деньги. И что?

– А потом хозяин банка всех кинул. И меня тоже. Ну так, осталось что-то: квартира, машина, яхта. Маленькая. Денег мало. И я тогда решил, что сам все устрою. Банкир я или нет? Вложил остатки в валютный рынок. То есть стал играть на разнице курсов валют. Сначала мне фунт нравился. А потом я канадский доллар полюбил. Валюта медленная, тормозная. На короткой позиции туда-сюда не трепыхается. Установил тренд и сиди, жди.