Любовь, пираты и... - Эдуард Тополь Страница 27

Скоростной поезд «Eurostar» с гулким выстрелом, словно пробка из бутылки шампанского, вылетел из туннеля под Ла-Маншем и стремительно, со скоростью 160 км в час, покатил по рассветной Европе. За окнами летели пасторальные пейзажи, освещенные восходящим солнцем, уютные европейские городки и деревни, аккуратно возделанные поля и стада коров – сытые и чистенькие, словно только что вымытые душем Шарко. В 9.07, точно по расписанию, «Eurostar» прибыл на Брюссельский вокзал, и пассажиры – прекрасно одетые и холеные британские бизнесмены и бизнеследи – вышли на перрон. Вместе с ними покинули поезд Ольга и Стивенсон, на привокзальной площади сели в такси и через двадцать минут оказались у полукруглого здания Европейского парламента – штаб-квартиры Евросоюза. У входа предъявили дежурному, в бронежилете, офицеру паспорта, тот сверил их фамилии со своим списком, выдал пластиковые «бэйджи» – пропуска и по рации вызвал сопровождающего. Так, в сопровождении офицера, Стивенсон и Ольга прошли по длинным коридорам верхнего этажа штаб-квартиры вдоль стеклянной стены, за которой был виден Брюссель, и остановились у сектора с глухой дверь и надписью «MILITARY HEADQUWATER». Офицер нажал кнопку и сообщил в переговорное устройство:

– Mr. Peter Stevenson to see Admiral.

Дверь открылась, за ней стоял молодой сержант-спецназовец. Проверив документы Стивенсона и Ольги, он сказал «Follow me» и повел их по коридору в глубь Военного штаба Евросоюза.

Здесь наружная стеклянная стена была затемнена, а за внутренней было видно большое помещение, разгороженное на офисные кубики. В этих кубиках-кабинетиках сидели за компьютерами офицеры в форме различных родов войск. Сопровождающий, не останавливаясь, провел Стивенсона и Ольгу еще дальше, в чей-то, явно начальственный, кабинет.

И здесь на огромном, в полстены, лазерном экране Ольга увидела весь снятый из космоса Аденский залив с пунктирами проложенных по нему корабельных трасс и разноцветными флажками у каких-то крестиков и точек вблизи побережья.

Сухо поздоровавшись с вошедшими и даже не назвав себя, моложавый адмирал сказал с ходу в карьер:

– Итак, дело в следующем. Вот здесь, в бухте Джубба, двадцать два корабля, захваченных пиратами. Вот ваш «Антей» под охраной нашего фрегата. А вот германский «Hansa Stavanger», захваченный еще раньше, его патрулирует немецкий фрегат «Бисмарк». Конечно, ни нам, ни немцам ничего не стоит бросить на пиратов десантников и перебить их в считанные минуты. Немцы для этого даже доставили на свой фрегат двести спецназовцев. Но в последний момент отказались от операции.

– Почему? – спросил Стивенсон, словно не замечая почти откровенной недоброжелательности адмирала.

– Потому что только в голливудских фильмах Рембо невидимкой проникает на судно и перебивает всю охрану без единого звука, – отбрил его адмирал и, смягчив тон, обратился к Ольге: – На самом деле, мадам, на всех кораблях есть радары, там виден каждый приближающийся предмет. А сомалийцы получили профессиональную подготовку в тренировочных лагерях разных стран – и в Советском Союзе, и в Афганистане, и еще кое-где. И они очень грамотно охраняют заложников. Смотрите…

Адмирал перешел к другой стене, на которой были приколоты большие фотографии «Антея», «Hansa Savinger» и других кораблей.

– Радары стоят здесь, в ходовых рубках, – показал адмирал, – радиус их обзора – до восьми километров. Сомалийская охрана выставлена здесь, здесь и здесь – на всех палубах. А заложники спрятаны здесь, в глубине палубных надстроек, и постоянно находятся под дулом пулеметов. То есть, какие бы Рембо ни были в вашем распоряжении, им нужно как минимум пара минут, чтобы убрать палубную охрану и спуститься к заложникам. А за две минуты можно перестрелять не двадцать заложников, а две сотни! – И адмирал резко повернулся к Стивенсону. – Поэтому, Питер, не хрен водить мне сюда красивых женщин и выставлять меня перед ними беспомощным кроликом. Извините, мадам.

– Сэм, – ошарашенно сказал Стивенсон, – я пришел первый раз.

– Первый и последний! – отрезал адмирал. – Больше я тебя сюда вообще не впущу.

Ольга с изумлением следила за этой перепалкой.

– Хорошо, не пустишь, – согласился Стивенсон. – Но сейчас… Ее отец – капитан «Антея», у него диабет…

– И девять дней назад у него кончился инсулин, – перебил адмирал. – Как видишь, я все и сам знаю. Так заплати за него тридцать миллионов! В конце концов всё, что хотят эти сраные сомалийцы, – только деньги!

– Но ты же знаешь…

– Конечно, знаю, – снова перебил адмирал. – У тебя нет денег, ты только переговорщик. Так договорись на три миллиона, на пять. И выкупи людей! А то привел!.. Он, видите ли, герой, сбил цену на двадцать миллионов! А мы тут трусливые курицы, ничего не можем.

– А что ты так нервничаешь? – спросил Стивенсон и вдруг не просто сел в глубокое кожаное кресло, а совершенно по-хамски развалился в нем.

– А то! – ответил ему адмирал и повернулся к Ольге: – Мадам, вы так красивы, что если вы скажете, я сейчас же отдам команду взорвать все сомалийское побережье.

– И вот так всю жизнь! – сказал Ольге Стивенсон. – Стоит мне познакомиться с красивой девушкой, как он на стенку лезет! А еще старший брат!

– Знаете что, Олга? – сказал адмирал, игнорируя Стивенсона. – Я все-таки сделаю вам подарок, покажу вам вашего отца. Посмотрим, как он выглядит. Прямо сейчас…

Он подошел к пульту телесвязи, но не удержался, сказал Стивенсону:

– Но это не ради тебя, засранца. А ради ее оглушительных глаз… – И, включив тумблер, произнес в микрофон: – Фрегат «Sirius»! Фрегат «Sirius», отвечайте!

На экране его настольного компьютера возникло лицо командира фрегата Евросоюза. Картинка, как в Скайпе, была не очень четкая.

– Yes, sir. Слушаю вас.