Господь - мой брокер - Кристофер Бакли Страница 27

— Это «Quo Vadis», — сказала Филомена.

— В последнее время Филомена делает большие успехи в изучении латыни, — сказал я. — Она берет частные уроки.

— Это значит «что посеешь, то и пожнешь», — продолжала она, не обращая внимания на меня. — Монсеньер хочет сказать, что если мы будем производить хорошее вино, нам не придется беспокоиться об организации сбыта.

В келье наступило красноречивое молчание.

— Над этим стоит подумать, — сказала Филомена.

— Хорошо, — сказал Аббат. — А теперь, когда мы подумали над этим, давайте перейдем к угрозе нищеты. Что скажете, Брент?

— Мы могли бы снять еще один традиционный рекламный ролик. «Чудо два» — новое, более совершенное и грандиозное. Но, как я погляжу, у нас тут проблема с контролем качества. Мы должны спросить себя: кто купится на такую рекламу? Люди уже попробовали это вино. Они знают, каково оно на вкус. Надо смириться с тем, что серьезные ценители вина на нашу приманку не клюнут. Они читают специальные журналы и знают, что это отвратная бормотуха.

— Это чилийское столовое вино, вполне пригодное для питья, — сказал Аббат.

— Правильно, и нужно найти людей, готовых этим довольствоваться. Ясно, что речь идет не о самых искушенных людях. И это хорошо. Чем меньше они знают, тем лучше. Ну, а если они еще и не понимают, что написано на этикетке, — отлично, значит, речь идет о гигантском рынке сбыта.

— Короче говоря, нам нужны бестолковые люди, — сказал Аббат.

— Вот вам и новая рекламная формула, — сказала Филомена. — «"Кана" — вино, которое подают, когда гости слишком тупы, чтобы уловить разницу».

— Именно! — сказал Брент. — А для рекламы такого товара традиционный ролик не годится, тут нужна большая информационно-рекламная передача. Забудьте о дорогостоящих рекламных паузах во время демонстрации «Звуков музыки». За ничтожную долю этой суммы можно купить целых тридцать минут на ночном кабельном канале.

— Это что, самый рентабельный способ охватить всех бестолковых потенциальных покупателей? — спросил я.

— Именно! — сказал Брент. — Знаю, в эффективность подобных методов верится с трудом. Я и сам был скептиком до тех пор, пока не сделал информационно-рекламную передачу о деревушке Фатима с участием Рикардо Монтальбана. — Он посмотрел на Аббата. — Вы ее видели?

— К сожалению, нет, — сказал Аббат.

Я не был уверен, что он признался бы, даже если бы видел.

— Сперва я подумал: ну и ну, у нас же ничего — то есть nada — нет! Не на что опереться. Был какой-то храм в Португалии, где ватага ребятишек, по их словам, когда-то, давным-давно, видела Деву Марию. Мы слышали небылицы о чудесном исцелении да об огнях, кружащихся в небе — по правде говоря, эти крестьяне чересчур подолгу глазеют на солнце. А на роль ведущего ко мне привели актера, который зарабатывал на жизнь тем, что торговал вразнос обивкой из коринфской кожи. Я думал, у нас никогда ничего путного не выйдет. Но передача принесла прибыль.

— Как же вы намереваетесь рекламировать «Кану»? — спросила Филомена.

— Я подумывал о том, чтобы пригласить Салли Филд.

— Эту «летающую монахиню»? Вы, наверно, шутите.

— А что? Представьте себе, как она выпивает большой глоток вина и говорит: «Оно вам понравится! Оно вам очень понравится!»

— Но даже если предположить, что вам удастся заполучить Салли Филд, оно вряд ли понравится людям, — сказала Филомена. — Организация сбыта — это еще не все. Покупателям должно понравиться именно вино.

Аббат коснулся руки Филомены и обеспокоенно посмотрел на нее:

— Вы часом не захворали?

Салли Филд мы, конечно, так и не заполучили, зато заполучили Хью О'Тула. Его карьера достигла своего пика тремя десятилетиями ранее, когда он сыграл главную роль в телесериале «Святой Дух!» — о приходском священнике, в чьей исповедальне обитает призрак по имени Себастьян, который то и дело избавляет его от неприятностей — а попутно причиняет новые, еще большие, — творя чудеса. (Роль вечно недовольного епископа играл Фред Макмарри.)

Съемки заняли неделю. Для первого кадра Брентова съемочная группа соорудила точную копию исповедальни из «Святого Духа!». Заметно располневший О'Тул втиснулся в нее не без труда. Но, сев там и услышав записанный на пленку голос, доносящийся из-за перегородки, он сразу же вновь вжился в образ своего бывшего героя.

— Благословите меня, святой отец, ибо я нашел лучшее из когда-либо произведенных вин! — раздался знакомый писклявый голос призрака Себастьяна. — Крепкое, с тонким букетом, душистое и при этом вкусное, сохраняющее аромат винограда и при этом рассчитанное на самого искушенного ценителя, приготовленное руками праведников и поставляемое по божеской цене!

— Себастьян! — прошипел О'Тул. — Сколько раз можно повторять, что тебе нельзя появляться в исповедальне!

— Но, святой отец, вы должны попробовать это вино!

— Только не в исповедальне!

После этой реплики двое техников при помощи удочек опустили к самому носу священника бутылку «Каны» и бокал. Увидев парящие в воздухе предметы, О'Тул устремил на них свой фирменный оторопелый взгляд и испустил свой фирменный страдальческий крик:

— Прошу тебя, Себастьян… не надо больше чудес!

О'Тул потянулся за бутылкой, которая тут же взмыла вверх, оказавшись вне пределов досягаемости. Вслед за ней он выбрался из исповедальни и в конце концов очутился у парадной двери Каны. Бутылка постучалась в дверь, которую открыл сияющий Аббат. Он охотно повел О'Тула на экскурсию в винодельню — минуя Административно-отшельнический центр. О'Тул изображал изумление, а Аббат отвечал на каверзные вопросы — к примеру, на такой:

— На вкус божественно вино — как же делается оно?

— Три вещи. Упорный труд, хороший виноград — и капля особого вещества, формулу которого мы открыли здесь, в Кане. — Аббат показал на автоматическое устройство, из которого в каждую бутылку, двигавшуюся на конвейере, падала капля подлинного канского вина.

— Что же это такое? — спросил О'Тул.

— Ну, — ответил Аббат, подмигнув ему с невинным видом херувима, — это, скажем, секретный компонент, который мы называем… любовью.

Лично я сомневался, стоит ли придавать особое значение именно этому аспекту нашей технологической операции. Помимо того, что это могло поставить нас в неловкое положение — я уже представлял себе газетный заголовок: «СЕКРЕТНЫЙ КОМПОНЕНТ МОНАХОВ: СКВЕРНОЕ ВИНО» — эти слова вполне могли вызвать интерес у наших старых приятелей из Бюро алкоголя, табака и огнестрельного оружия. Разговоры о «секретных компонентах» могли быть истолкованы, как претензия на врачевание — серьезное нарушение федерального законодательства. На эту проблему я и обратил внимание Аббата и Брента.