Склиф. Скорая помощь - Андрей Шляхов Страница 27

Выписался, вышел на работу да там, прямо на стройке, и умер. Еще до обеденного перерыва. Вскрытие показало трансмуральный инфаркт миокарда. Нижняя стенка левого желудочка.

Жена написала жалобу. Заявление, написанное пациентом, Геннадию Ивановичу не помогло. Точно так же, как мертвому не помогают припарки. «Значит — плохо разъясняли!» — сказали вершители судеб и влепили Геннадию Ивановичу строгий выговор с устным предупреждением о не совсем полном соответствии занимаемой должности. Короче говоря, еще один «косяк» — и про заведование можно забыть. Навсегда.

С пациентами так, как в сказке, на перепутье. Что ни выбирай, какой дорогой ни иди — все равно плохо закончится. Навстречу пойдешь — по ушам получишь, навстречу не пойдешь — тоже по ушам получишь. Хоть в ветеринары подавайся, к бессловесным пациентам. Шутки шутками, а один из хирургов института, имея два образования — медицинское и ветеринарное, днем работал в Склифе, а вечером в частной ветеринарной клинике. Утверждал, что подобная смена деятельности — лучший отдых.

«Каркуша» Чермянский был посрамлен. На пятый день после выписки (это был понедельник) Надежда Борисовна позвонила доктору Карапетян и продиктовала список документов, необходимый для оформления ипотеки. Копия паспорта, копия страхового свидетельства государственного пенсионного страхования, копия свидетельства о постановке на учет в налоговой, копия диплома, копия свидетельства о браке, копия свидетельства о рождении детей, заверенная на работе, копия трудовой книжки, справка о доходах, справка о регистрации по месту постоянного жительства…

— Образец заявления на предоставление кредита есть на нашем сайте, Каринэ Арменовна. Как все будет готово, звоните, я скажу, когда можно будет подъехать.

— А куда? — машинально поинтересовалась Карапетян.

— Как «куда»? — изумилась Надежда Борисовна. — На Ордынку, в головной офис Промстройбизнесбанка. Привозите все, что нужно, вы меня поняли?

— Поняла.

Сомнений насчет честности Надежды Борисовны ни у Каринэ Ашотовны, ни у ее родственников не возникло. Муж поехал с ней не для того, чтобы быть свидетелем при передаче денег, а в качестве инкассатора. Сумма-то с учетом трех ипотек (одной своей и двух родственных) набралась весьма внушительная — шестьсот тысяч рублей.

Оформление пропуска на каком-то этапе забуксовало, поэтому за полчаса до встречи Надежда Борисовна перезвонила Каринэ Арменовне на мобильный, извинилась и попросила припарковаться на стоянке возле банка, сказав, что выйдет к ним сама.

Она вышла не из главного входа, а сбоку, из арки, должно быть, прошла через служебный. Искусный макияж молодил Надежду Борисовну лет на десять, а накинутый на плечи и придерживаемый рукой плащ придавал ее строгому офисному облику некоторую игривую легкомысленность.

Деньги Надежда Борисовна пересчитывать не стала, сказала, что верит и очень торопится.

— Весь банк стоит на ушах, — доверительно поведала она. — Ждем приезда Самого! Из-за этой кутерьмы оформление может затянуться, но ненадолго, самое большее — на два-три дня. Я вам позвоню…

Улыбнулась, вышла из принадлежавшего чете Карапетян «Мерседес-бенца» тысяча девятьсот девяносто девятого года выпуска, и больше они Надежду Борисовну не видели. И своих денег тоже не видели. И денег родственников не видели. Ну и ипотеки, разумеется, тоже не увидели.

Всего (всего по Склифу, разумеется), с учетом сотрудников и родственников сотрудников, коварная Надежда Борисовна обманула семнадцать человек, собрав с них три миллиона четыреста тысяч рублей. Без расписок, исключительно на доверии. Уголовное дело, естественно, было возбуждено, но розыски шли без особого энтузиазма. Паспорт и полис обязательного медицинского страхования на имя Рушиной Надежды Борисовны оказались крадеными. Как сказал Каринэ Арменовне один из оперативников, подобных аферистов удается найти лишь в том случае, если они продолжают работать в одном регионе по одной и той же схеме. Но обычно схемы меняются, может, Надежда Борисовна сейчас педагогический коллектив какой-нибудь частной гимназии на предмет «льготной» ипотеки «окучивает» или же в другом стационаре за полцены норковые шубы распродает. От такой всего можно ожидать.

Чермянский долго ходил гоголем. Первую половину дня он гордился своей проницательностью, а во вторую вместе со всем коллективом сочувствовал доктору Карапетян. И вспоминал французский коньяк, «пригубленный» в день выписки Надежды Борисовны. Коньяк мнимая сестра мнимой начальницы отдела ипотечного кредитования Промстройбизнесбанка принесла настоящий. И вино было не поддельное, и фрукты вкусными, а не картонными. Хоть чем-то порадовали, аферисты проклятые.

— Взрослые люди, а ведут себя как дети! — удивлялась Инесса Карповна. — Довериться аферистке! Собственными руками отдать ей такие деньги, даже не поинтересовавшись, есть ли в банке такая сотрудница! Потрясающая доверчивость! Сэкономили на процентах!

— На жадину не нужен нож! — пропела Раиса Андреевна. [11]

Раису Андреевну Женя не любила. Противная тетка — вредная, завистливая и радующаяся чужим несчастьям. Татьяна Владимировна — та добрая, хоть и немного резковата от «переутомления бытом». Муж Татьяны Владимировны был гениальным программистом и, подобно многим гениям, отличался скверным характером, ввиду чего ни на одном месте долго не задерживался, перебивался ненадежными случайными заработками, а недовольство своей невостребованностью вымещал на жене и детях. Больше, конечно, доставалось жене, но Татьяна Владимировна терпела. Она верила в своего мужа и знала, что настанет день благословенный и поселятся они в собственном двухэтажном доме в Силиконовой долине и будет у нее домработница, у детей — няня, а у мужа — замечательная и сверхвысокооплачиваемая работа.

«Одни первому встречному рассказывают о том, что можно поведать только другу, и всякому, лишь бы он слушал, выкладывают все, что у них накипело. Другим боязно, чтобы и самые близкие что-нибудь о них знали; эти, если бы могли, сами себе не доверяли бы, потому они и держат все про себя. Делать не следует ни так, ни этак: ведь порок — и верить всем, и никому не верить, только, я сказал бы, первый порок благороднее, второй — безопаснее», — писал древнеримский мудрец Сенека. [12]