Карамело - Сандра Сиснерос Страница 27

Он больше ничего этого не помнил – может ли такое быть? Это похоже на сказку «Снежная королева», маленькие осколки зеркала тролля попали ему в глаз и в сердце, и он чувствовал лишь легкую боль, когда думал о своей дочери. Если бы только он думал о ней чаще, то, может, зло вышло бы из него вместе со слезами. Но Амбросио Рейес, когда дело доходило до болезненных мыслей, поступал как и большинство людей. Он предпочитал вообще не думать. И тем самым позволял своей памяти становиться все более грязной и слабой. Как коротка жизнь и как долги сожаления! И ничего с этим не поделаешь.

Бедная Соледад. У нее было детство без детства. Она никогда больше не узнает, каково это, когда отец держит тебя на руках. Некому было что-то посоветовать ей, погладить ее, назвать ласковым словом, успокоить или спасти. Никогда больше ее не коснутся любящие материнские руки. Она не почувствует на своей щеке ее мягкие волосы, а только бахрому незаконченной шали, и нервные пальцы Соледад вновь и вновь сплетают эту бахрому, расплетают и опять сплетают. «Прекрати!» – кричит ей мачеха, но ее пальцы никогда не перестают делать это, даже когда она спит.

Она была тридцатью тремя килограммами горя, когда ее отец отослал ее к своей двоюродной сестре, живущей в Мехико. «Это ради твоего же блага, – сказал он. – Ты должна быть благодарна мне». В этом убедила его новая жена.

– Не плачь, Соледад. Твой папа просто думает о твоем будущем. В столице у тебя будет больше возможностей, ты получишь образование, встретишь там людей получше, чем здесь, сама увидишь.

Так что эта часть истории, будь она fotonovela или telenovela, могла бы получить название Solamente Soledad, или Sola en el mundo, или Это не моя вина, или же Historia ^[181] моей жизни.

Незаконченная caramelo rebozo, два платья и пара стоптанных туфель. Вот что получила она на прощание, да еще отец сказал: «Пусть Господь позаботится о тебе», и она поехала к его кузине Фине в столицу.

Соледад будет помнить слова отца. Столько, сколько нужно, но не более того. И хотя это было наставлением о том, сколько красителя следует взять, чтобы сделать черную rebozo черной, кто знает, не оказались ли они для нее руководством ко всей ее жизни.

*Злосчастная императрица Шарлотта была дочерью короля Леопольда Бельгийского и женой добронамеренного, но глупого австрийца, эрцгерцога Максимилиана фон Габсбурга. Император Максимилиан и императрица Карлота были возведены на трон Мексики в 1864 году недовольными мексиканскими консерваторами и духовенством, верящими в то, что иностранная интервенция поможет Мексике стабилизироваться после плачевного правления Санта-Анны, который, напоминаем, отдал половину страны Соединенным Штатам. Марионеточные монархи находились у власти в течение нескольких лет, убежденные в том, что это был выбор мексиканцев, пока местные уроженцы не забеспокоились и Франция не вывела из Мексики свои войска.

Карлота уехала в Европу в надежде заручиться помощью Наполеона III, обещавшего ей свою поддержку, но у Франции и без того было немало проблем. Он отказался принять ее. Покинутая и безумная Карлота, пережившая тяжелое психическое потрясение, стала страдать манией преследования, она была уверена в том, что ее хотят отравить. В отчаянии она попыталась получить помощь у папы Пия IX и стала единственной женщиной в истории, которая провела ночь в Ватикане: она отказывалась уезжать оттуда и настаивала на том, что это единственное место, где ее не настигнут наполеоновские наемные убийцы.

Тем временем в Мексике Максимилиано был расстрелян под Керетаро в 1866 году. Карлоту наконец убедили вернуться к ее семье в Бельгию, где она жила в заточении в обнесенном рвом замке вплоть до своей смерти в 1927 году; она умерла в возрасте восьмидесяти шести лет.

Я забыла упомянуть, что на место Максимилиано заступил не кто иной, как Бенито Хуарес, единственный чистокровный индеец, ставший правителем Мексики. Голливудская версия событий приведена в снятом Джоном Хьюстоном в 1939 году фильме «Хуарес» с непревзойденной Бетт Дэвис – кем же еще? – в роли безумной женщины.

† Rebozos появились в Мексике, но, как и все mestizos ^[182], они имеют корни в нескольких местах. Они восходят к кускам ткани, в каких индейские женщины имели обыкновение носить своих детей, заимствуют узловатую бахрому у испанских шалей и испытывают влияние выполнявшихся при китайском дворе вышивок шелком, что привозили через Манилу в Акапулько на испанских галеонах. Во время колонизации женщинам mestizo, согласно предписанию Испанской короны, было запрещено одеваться как индейские женщины, и поскольку у них не было средств на то, чтобы одеваться как испанки, они начали ткать ткани на традиционных ткацких станках, производя длинные и узкие шали, постепенно начавшие подвергаться иностранному влиянию. Типичная мексиканская rebozo – это rebozo de bolita, ее узор имитирует кожу змеи, которой индейцы поклонялись в доколумбовы времена.