Реквием по мечте - Хьюберт Селби Страница 27

На следующий день Гарри не забыл, что он хотел купить матери новый телевизор, однако сама мысль о том, что ему придется тащиться куда-то в магазин, искать продавца, а потом все-таки заставить сукина сына показать тебе то, что хочешь ты, а не то, что он будет впаривать, казалась невероятно тоскливой… просто офигенно тоскливой. Бля! Если бы он мог просто позвонить в какой-нибудь магазин и попросить доставить телевизор к матери домой, тогда без проблем, но идти самому в магазин, разговаривать с людьми и все такое прочее… Некоторое время он думал над этим, пока его не осенило: все, что нужно, это догнаться, и тогда все будет в порядке. Да, небольшая доза, и он спокойно сможет ходить, по магазинам и общаться с этими хорьками-продавцами. Ему не хотелось начинать так рано, но черт побери, на то была уважительная причина. Это казалось правильным, учитывая, сколько раз он таскал материн телевизор в ломбард, так что он не видел проблемы в том, чтобы сделать для этого небольшую догонку. Ага, хахахахаха, отлично. Мне это нравится. Гарри предложил Мэрион присоединиться, она хотела выступить против столь ранней раскумарки, однако ничего не сказала, и они начали день с укола, на который ушло чуть больше порошка, чем днем раньше, после чего пошли по магазинам. Мэрион спросила, куда он намылился, Гарри сначала пожал плечами. Потом вдруг его приперло: «Мэйсиз»! Вот куда. Зачем в такую даль, тебе делать нечего? Мне там нравится. Я там много дел проворачивал. Особенно в отделе игрушек. Мэрион посмотрела на него как на придурка, потом пожала плечами. Думаю, поездка на такси меня не убьет. Когда они добрались до «Мэйсиз», Гарри настоял, чтобы водитель высадил их у седьмого входа. Таксист посмотрел на Гарри как на очередного психа: что ж, твои деньги, приятель. Зачем тебе понадобилось именно к седьмому, Гарри, ведь мы могли легко выйти здесь? Нет, мне нужен седьмой. Я так хочу. Мэрион выглядела озадаченной, и Гарри рассмеялся. Мэрион хотела идти сразу в отдел телевизоров, но Гарри настоял, чтобы они сначала зашли в игрушки посмотреть на поезда. Когда они добрались до телевизоров, Гарри быстро осмотрелся, к ним тут же подошел продавец, задав свой традиционный вопрос, и Гарри, посмотрев на него, уверенно ответил: да. Мне нужна большая консоль. Тогда у нас есть для вас специальная модель, на которую как раз сегодня скидка. Изначальная цена была 1299 долларов. Сейчас она упала до 999.99. Это домашний развлекательный центр со встроенным эф-эм радио и… Нет, нет, ничего такого. Просто телевизор. Хорошо. Сейчас посмотрим. Пройдите сюда. Вот прекраснейшая модель. В ней есть… И это самая большая, какая у вас есть? Да. Гарантия на ремонт и детали — год, на замену трубки — пять, а также… Хорошо, я беру ее. Продавец улыбнулся, продолжая перечислять достоинства телевизора, выписывая чек и договор на пятилетнее обслуживание после истечения гарантийного срока. Гарри отсчитал сумму в стодолларовых купюрах и спокойно подождал сдачи. Он так и сидел около стола, пока продавец ходил к кассе и проводил операцию, и улыбался про себя над тем, какой он спокойный и крутой, сидит здесь и совершает крупную покупку. Все как у людей. Он усмехнулся, когда продавец принес ему сдачу, лебезя, прямо как лакей. Гарри небрежно сунул сдачу в карман, и, уходя, кивнул и помахал продавцу рукой.

Позже, вечером, Гарри думал об этой покупке и краснел, все больше нервничая и потея подмышками. Он вспоминал, как продавец задавал ему вопросы, на которые Гарри не мог толком ответить, как он трясся и смущенно заикался, оправдываясь за то, что не мог купить предлагаемый развлекательный центр, и чем больше продавец втюхивал ему о том, как благодарна ему будет старенькая мама, если он купит ей этот центр, тем более виноватым чувствовал себя Гарри, пока, в конце концов, не понял, что будет идиотом. Если не купит этот замечательный центр, а если тот окажется слишком большим, то в квартире матери можно будет сделать небольшой ремонт. Гарри покачал головой и отмахнулся от этих мыслей, направляясь к Мэрион в ванную для очередного укола перед ещё одним рабочим вечером.

Визит к матери уже не казался ему отличной идеей, когда пришло время уходить, но небольшой укол унес все сомнения. Он влез в свои дорогие слаксы, надел свою спортивную рубашку и туфли. Гарри ещё раз посмотрел на себя в зеркало, спросив у Мэрион, как он выглядит. Отлично. Просто здорово. Ты выглядишь как сын, о котором мечтает каждая мать. Это уж точно — усмехнулся Гарри, ещё раз осмотрев себя в зеркале. Ладно, пожалуй, мне пора. Увидимся позже, детка. Мэрион поцеловала его: успокойся, все будет нормально. Твоя мать не такая барракуда как моя. Ладно, пока. Гарри вышел и остановился у будки сапожника рядом с метро, где его туфли были начищены до ослепительного блеска, дал парнише пару долларов поймал такси.

Через пару недель на таблетках Сара привыкла к их побочным эффектам. Ей уже почти нравилось скрежетать зубами, и даже если ее раздражало, она могла смириться с небольшими неудобствами ради всяческих приятных ощущений и потери веса. Каждое утро и вечер она надевала свое красное платье — посмотреть, насколько оно сходится на спине, и каждый раз оно сходилось все больше. Он сократила потребление кофе до одной чашки по утрам и все остальное время дня пила только чай. Иногда она чувствовала, что ее глаза вылезают из орбит, но на это можно было не обращать внимание. Она рассказала обо всем этом доктору, но доктор сказал, что это обычная реакция. у вас все отлично. Вы потеряли десять фунтов уже в первую неделю. Сара возликовала и быстро обо всем забыла. Десять фунтов. Какой хороший доктор. Милый мальчик. Она приходила к нему каждую неделю, взвешивалась, получала новый запас таблеток, подписывала бумаги и шла домой. Чего еще можно было желать? Когда она выходила посидеть с соседками на солнышке, она вертелась перед ними, чтобы они могли оценить ее прекрасную фигуру, прежде чем сесть на свой стул. Однако долго она усидеть не могла. Периодически она вскакивала, чтобы размяться, пройтись, что-то сделать и при этом постоянно говорила. Ее язык работал так много, что тело тоже ощущало необходимость в активных действиях. И каждый день с почтальоном повторялось одно и то же: они все смотрели на него выжидающе, когда он шел по улице, улыбаясь, и каждый раз он отвечал, что сегодня для них ничего нет. Если что-то придет, я клянусь, что буду махать этим конвертом как ненормальный, понимаете, как ненормальный, — и он заходил в подъезд раскладывать ту почту, что у него имелась. Однако кое-что все же изменилось… ее холодильник больше с ней не разговаривал. Он даже не хмурился. Он так и стоял на своем месте, но полностью потерял личность. Поначалу она скучала по их перепалкам, но потом перестала об этом думать и просто быстро делала свои дела на кухне, а потом снова шла на улицу к своим товаркам.

Она как раз сидела на своем почетном месте, когда подъехала машина и из нее вышел Гарри. Он подтянул слаксы и посмотрел на роту сидящих у подъезда теток, ему очень хотелось бы обойти их с фланга, но он по опыту знал, что это нереально, поэтому собрал в кулак все свое усиленное героином мужество и направился прямо туда, где сидела его мать. Пару секунд Сара смотрела па него, и ее быстро схватывающий под стимуляторами мозг сразу отметил основное: закрывающаяся дверь такси, «сдачу оставьте», новая одежда, расслабленное поведение, улыбка, выразительные, радужные глаза. Она подпрыгнула: мой Гарри! — и обняла его, едва не сбив с ног. Она поцеловала его, он ее, она была так рада, что целовала его снова и снова. Эй, полегче, мам, ты меня задушишь, — и он, сверкнув улыбкой, стал поправлять на себе одежду. Давай, давай, заходи в дом, Гарри. Я сварю кофе, и мы обо всем поговорим. Она взяла его за руку и повела к подъезду. Стул, мам, ты забыла свой стул, — и он вернулся и забрал стул, сложив его и поздоровавшись с соседками, которые знали его с самого рождения, даже раньше, еще с тех пор, когда он был только дымкой в отцовских глазах, и они сказали ему, что он отлично выглядит, что они рады, что у него все хорошо, и он кивал, а они его целовали и обнимали. Наконец он с трудом выбрался из их объятий. Сара немедленно поставила вариться кофе и носилась по кухне с чашками, и блюдцами, и ложечками, и сахаром, и молоком, и салфетками. Ну, как ты, Гарри, ты так хорошо выглядишь. Она глянула, не закипает ли кофе, и спросила, хочет ли Гарри есть, может, пирожное или бутерброд, она все быстро при готовит, если он хочет, — правда, у меня ничего из еды дома нет, но у Ады наверняка что-нибудь найдется, может, кекс, — а Гарри смотрел на мать и слушал ее, думая, не перепутал ли он квартиры, но вот кофе сварился, и она поставила на стол две чашки, снова спросив, не голоден ли он. Нет, мам. Ничего не надо. Сядь. Да сядь ты, ради Бога. У меня от тебя голова кружится. Она поставила кофейник обратно на плиту и встала, улыбаясь, перед Гарри: ничего не замечаешь? Гарри моргнул, все еще чувствуя легкое головокружение от бурной деятельности, которую развила его мать. Не видишь разве, что я стала худее? Да, да, кажется, ты похудела. На двадцать пять фунтов. Представляешь? Двадцать пять фунтов. И это только начало. Отлично, ма. Я рад за тебя. Только сядь, ладно? Сара села. Гарри все еще пребывал в изумлении, ему казалось, что его голова парит метрах в пяти позади него. Прости, что я так долго не появлялся, мам, но я был занят, очень занят. Сара кивала головой и улыбалась, играя желваками: ты нашел себе хорошую работу? У тебя все хорошо? Да, мам, все отлично. А что У тебя за работа? Ну, что-то вроде дистрибуции. Для большой импортной компании. О, я так счастлива за тебя, сынок, — и она вскочила, чтобы обнять и поцеловать его. Эй, ма, полегче, ты меня убьешь. Господи, да что с тобой? Ты что, качалась, что ли? Сара села, улыбаясь, ее челюсти крепко стиснуты: а на кого ты работаешь? Вообще-то, мы работаем вдвоем с другом. Так это твой собственный бизнес? О, Гарри, — И она снова подскочила, чтобы обнять его. Гарри с трудом заставил ее сесть: ма, ну пожалуйста, перестань. Твой собственный бизнес, о, Гарри, как только я тебя увидела, сразу поняла, что у тебя собственное дело. Я вснегда знала, что ты добьешься своего. Да, мам, ты была права. Я добился своего, — и он усмехнулся. Ну, теперь ты наверняка встретишься с хорошей еврейской девушкой, и я стану бабушкой. Вообще-то я уже встретил — Сара радостно взвизгнула и запрыгала в своем кресле, Гарри выставил перед собой руки: господи Иисусе, мам, перестань офигевать, а? О, Гарри, ты даже представить не можешь, как же я счастлива. Я так за тебя рада. А когда свадьба? Свадьба? ЭЙ, расслабься, а? Просто успокойся. Полно времени еще, чтобы думать о свадьбе. А она хорошая девушка? Кто ее родители? Что — да ты ее знаешь, мам. Мэрион. Мэрион Кляйнмайтц. Помнишь, ты — о, господин Кляйнмайтц. Я знаю. Конечно. Ныо-Рошель. у него магазин белья в торговом центре. Да, он хорошо рубит в женских трусиках, — хохотнул Гарри, однако Сара не обратила на это внимания, продолжая улыбаться, представляя большую свадьбу с раввином, Гарри с Мэрион под пологом, вино, внуки… Она так обрадовалась, что снова вскочила, не в состоянии усидеть на месте, и долила кофе в чашки, после чего снова села в кресло. Прежде чем ты снова начнешь скакать и я все забуду, хочу сказать, что у меня для тебя подарок. Гарри, мне не нужны подарки, просто сделай меня бабушкой, она продолжала скалиться. Давай потом, а? Дай мне сказать, что я хотел, ладно? Сара кивнула, все еще скаля зубы в застывшей улыбке, скрежеща зубами и играя желваками. Господи, с тобой что-то не то сегодня. Слушай, я знаю… ну… Гарри почесал голову, потер шею подбирая слова и краснея от смущения, отчего он опустил голову и глотнул еще кофе, потом при курил сигарету и начал снова. Я хотел сказать, ну, — он пожал плечами, ну… я знаю, я был не самым лучшим сыном на свете… О, Гарри, ты такой хороший — Нет, нет! Пожалуйста, мам, дай мне закончить. Я никогда не смогу этого сделать, если ты и дальше будешь меня перебивать. Он глубоко вздохнул, мне жаль, что я был такой скотиной. Он остановился. Вдохнул. Выдохнул. Вдохнул. Сара скалилась. Зубы поскрипывали. Я хотел бы все исправить. Я понимаю, что я не могу изменить то, что было, но я хочу, чтобы ты знала, я люблю тебя и сожалею о том, что делал раньше, и очень хотел бы все исправить. Гарри, это просто… — Я сам не знаю, почему я так себя вел. На самом деле, я не хотел. Просто так получалось, вот и все. Не знаю. Это, конечно, розовые слюни, но я правда люблю тебя, мам, и хочу, чтобы ты была счастлива, и поэтому купил тебе новый телевизор. Его доставят сюда через пару дней. Из «Мэйсиз». Сара снова радостно завизжала, и Гарри жестом успокоил ее, подняв руки, и она снова села на место, скалясь в не сходящей с лица улыбке, играя желваками и скрипя зубами, прямо-таки излучая счастье. О, Гарри, ты такой замечательный мальчик. Твой отец был бы счастлив, увидев, сколько ты делаешь для своей бедной одинокой матери. Я заключил с ними пятилетний договор на обслуживание после истечения гарантии. Гарантия на год и на пять. Не знаю, что к чему. Короче, времени достаточно. Это лучший телевизор, который там был. Самый лучший.