Обыкновенный волшебник - Татьяна Веденская Страница 26

– Писать? – переспросила я. – Но это же не интервью.

– Мне был знак. Я должен пойти туда, я чувствую. И вы должны быть там, чтобы показать людям разницу.

– Между чем и чем?

– А как вы сами думаете?

– Между ними и вами? – Страхов выразительно посмотрел на меня.

– Согласитесь, Василиса, сейчас какое-то невероятное цунами экстрасенсов, большая часть которых в прошлом – безработные эмигранты из стран СНГ и гастарбайтеры. Они калечат людям судьбы, просто страшно смотреть. Настоящих-то ведь очень мало, в этом вы правы.

– Это точно, – согласилась я. – Я ни одного не видела до знакомства с вами.

– Вы верите мне, Василиса? – спросил он, на этот раз всерьез. И не стал ждать ответа, так как он и так его знал, он был написан на моем лице. – Хорошо, это хорошо. Вы напишете статью, нет, цикл статей. И не только обо мне, а о ясновидении в целом. Мы с вами сделаем это вместе.

– Вместе? – Я вслушалась в то, как звучит это слово. Вокруг нас разлетался аромат благовония (надо, кстати, такой в нашей коммуналке пожечь). Я представила, как буду приходить и каждый день смотреть на Страхова.

– Да, вместе. Вы и я, – Страхов отвел глаза и принялся за свой плов. Я вздохнула и попробовала сосредоточиться. О боже мой, конечно, я туда пойду. И не для статей и разоблачений, а только для того, чтобы быть рядом с ним. Что я скажу Пашке? Плевать.

– А разве они меня пустят? – поинтересовалась я. – Зачем им журналист на площадке, если они там всех обманывают?

– Мы представим вас, Василиса, как мою личную помощницу. Как вам такая идея? – он улыбнулся и взмахнул рукой. Щелкнул костяшками длинных тонких пальцев, и официант тут же принес нам десертное меню.

– Идея хорошая. Мне нравится, – кивнула я.

– Приключение, да? – Он склонился вперед, протянул руку и взял меня за подбородок. Это было так неожиданно, что я ахнула, а он приблизил свое лицо к моему и остановился буквально в нескольких сантиметрах. Он просто смотрел на меня, а я в ужасе вытаращилась на него, подумав невольно и безо всяких причин, что он меня сейчас поцелует. Это было бы так странно, так неуместно и все же, так… любопытно. Но он этого не сделал. – Не боитесь, Василиса?

– Вы забываете, что говорите с журналисткой, которая взяла интервью у Путина! – ответила я.

– Ах да, простите, – Страхов теперь паясничал. – В таком случае, примите мои поздравления. И будьте готовы ехать на прослушивание завтра.

– Прямо завтра?

– Да. Я уже давно получил это приглашение. Так вы сможете вырваться?

– Да, смогу. То есть думаю, что смогу. Нужно посмотреть на расписание. – Я бормотала это, думая, что только один вероятный сценарий может меня остановить – если меня арестуют за выходку в Твери. Страхов только покачал головой и хмыкнул.

– Не надо. Вы забыли? Я все про вас знаю, не надо игр, прошу, – бросил он, затем встал.

– Хорошо, обойдемся без игр, – улыбнулась я.

– И еще, Василиса, – Страхов стоял в проходе и серьезно смотрел на меня. Как быстро меняется выражение его лица. – О вашей маме.

– Не надо, – прошептала я.

– Надо. Вы должны понимать, что независимо от того, приехали бы вы к ней тогда или нет, она бы все равно умерла. Начинайте ценить то, что она была, потому что заливать слезами то, что вам неподвластно, просто нет смысла. Ведь вы же любили ее?

– Очень! – тихо прошептала я.

– Ваше чувство вины мешает вам продолжать ее любить сейчас. А это просто несправедливо, не считаете? – сказал он и вышел. Ушел, не оглядываясь, оставив меня в одиночестве перебирать все, сказанное им. Я никогда не думала об этом в таком ракурсе. Я даже альбом с нашими семейными фотографиями запрятала подальше, потому что, как только видела ее лицо, сразу начинала плакать и думать о том, какая я была ужасная дочь. Мне захотелось вдруг встать и немедленно отправиться домой, чтобы не спеша пересмотреть наши с мамой старые фотографии. Одна только мысль остановила меня, что дома будет Пашка, видеть которого мне почему-то совсем не хотелось.