Сегодня мы откроем глаза - Иван Ревяко Страница 26

Ее лицо покраснело, а вены на шее угрожающее дрожали, желая порвать тонкую и полупрозрачную кожу Мэг.

– Ты права, знаешь, абсолютно права, – виновато ответила Катерина, – только у него глаза такие были…

– Мало ли какие у него глаза, да хоть как у Алена Делона, ты все равно не должна разговаривать с незнакомцами, тем более говорить им, откуда ты и как тебя зовут, – несильно крича, она постоянно широко взмахивала руками, как будто взывая к богу.

– Да ты послушай, у него глаза такие… Такие грустные, забитые, потерянные. Помнишь этого мистера Дживса на площади? Вот примерно такие же стеклянные, какие-то пустые, отчужденные. Они зеленые, но какие-то потухшие. Ну не похож он на маньяков, – несмотря на агрессивное поведение подруги, она говорила спокойно, все время смотря то на потолок, то на пол, то прямо в глаза Мэг.

– Ладно, только пообещай мне, если вдруг что, то изо всех сил постарайся спасти свою жизнь. И если встретишь его где-нибудь случайно, то будь начеку. Хорошо?

– Конечно, обязательно, – спокойно ответила девушка и, встав с мягкой кровати и подойдя к Мэг, обняла ее.

Безусловно, тут даже и говорить не о чем, она волновалась за подругу, за единственную свою подругу, за такой яркий и нежный весенний лучик солнца. Но тут было и еще кое-что, что способствовало такой бурной реакции: что-то жгучее, острое и очень неприятное зарождалось внутри Мэг, разгоралось широким пламенем, не доходящим только разве что до пят. И чтобы быстрее перевести разговор на более приятную тему, Мэг снова предложила:

– Ну, может, все-таки погуляем сегодня ночью?

– А знаешь, – Катерина освободилась из крепких объятий подруги, но все равно держалась своими нежными ладошками за плечи девушки, – а давай. Кажется, у меня есть подходящее для этого платье.

Вечером, часов в девять, когда на город навалился пушистый мрак, они уже неспешно шагали по набережной. Воды Дуная тихо, как самые скрытные японские воины, сопровождали девушек. Бесшумные машины быстро проносились мимо них, бессовестно поднимая ветер, который также бессовестно играл с их легкими платьями. На улице все-таки была весна, пусть даже и достаточно теплая, поэтому нежные плечи Катерины были надежно укрыты укороченным жакетом, идеально подходящим под ее цветочное платье.

– Ты можешь найти Большую Медведицу? – спросила Мэг, когда они стояли на мосту, величественно возвышающемся над темным Дунаем.

Фонари лениво освещали полуспящую улицу. Слабый ветерок колыхал не только Дунай. Кружась в медленном танце с случайными прохожими, он закручивал их, пытаясь сбить с тупи, и шептал тихо на ухо: «Медленней, иди медленней, куда торопиться, если ты и так на своем месте? Постой, подумай, посмотри, какая луна красивая. Ну куда же ты? Нет, ты так просто не уйдешь». И, видя, что человек сильнее сопротивляется ему, начинал дуть еще сильней, в конечном счете побеждая.

– Кажется, вот она, – Катерина обвела ладонью контур ковша на ночном небе, а потом, как будто вспомнив что-то очень важное, быстро проговорила: – Cлушай, а давай я почитаю тебе стихи?

– Давай.

Хотя в детстве она не уделяла большого внимания литературе, стихи она любила и как-то на удивление легко запоминала. Она, воодушевленная, читала все подряд: начиная с детских стишков и заканчивая творениями Лермонтова или Маяковского.

Ветер начинал дуть сильней. Кроны еще не распустившихся деревьев устало покачивались из стороны в сторону, Дунай, очнувшись, начинал бить свои волны о стены заточения. Запахло настоящей весной, свежей, пробуждающейся и набирающейся сил.

За спиной Катерины стоял мужчина, покуривая сигарету. Он внимательно, но не пристально, наблюдал за девушкой, любуясь ее волосами, поддающимися ветру-проказнику. Его каре-зеленые, спокойные глаза казались совершенно темными в свете уличных фонарей, широкий нос отбрасывал тень на лицо, но и это его не портило его. Пухлые губы постоянно что-то шептали, будто поддакивали девушке или повторяли за ней.

– Сила народная, сила могучая… – выразительно, но все еще негромко, только для Мэг читала Катерина.

Молодой человек, докурив сигарету, бросил ее прямо в фонарь, он она, не долетая, превратилась в золотистую пыль. Она плавно, как будто тысяча маленьких пушистых пушинок, падала на землю, но почему-то сменила направление и теперь летела прямо на Катерину.

– Я к Вам пишу, чего же боле? Что я могу еще сказать, – начала она новое стихотворение, совершенно не замечая сказочной пыли по причине закрытых от удовольствия глаз.

Юноша начал неспешно подходить к Катерине, обходить ее, то отдаляться, то снова приближаться.

Когда девушка начала читать третье и последнее на сегодня стихотворение, вокруг нее и Мэг уже собралась небольшая толпа. Они наблюдали за ней восторженно-удивленными глазами, следили за ее осмелевшими жестами, пытались ловить мельчайшие перепады интонации ее голоса – одним словом, наслаждались, пусть даже и не понимая слов.

– Били копыта, пели будто… – она уже не стеснялась говорить громко. Прикладывая левую руку к груди, правой она указывала куда-то очень далеко, обводя горизонт.

Вдохновение подошло к ней со спины и своей сильной, но нежной рукой аккуратно дотронулось до груди.

Необычайный прилив сил, как будто весь Дунай разом окатил ее своей чистой водой, почувствовала она. Что-то ласково-теплое горело мягким пламенем под горлом, не давая выдыхать. Сразу мир вокруг стал ярче, теплее: ветер уже не дул в лицо, а гладил, небо стало как-то мягче, звездочки подмигивали людям и, решая сделать небольшой подарок, пускались в путешествие по бескрайним просторам мира.

– И стоило жить, и работать стоило, – закончила она. Прозрачные слезы, скатывающиеся по ее счастливому лицу, в свете улицы казались струйками золота.

Раздались бурные аплодисменты. Люди подходили и обнимали Катерину, смотря на нее восхищенными глазами, начинали расходиться по своим делам, но уже более с более хорошим настроением. Одна бабушка, обладательница смешной, но очень интересной прически, даже похвалила девушку на русском, видно, давно забытом.

– Я не понимала ни слова, но это было просто восхитительно, – Мэг обняла счастливую подругу, – у тебя определенно есть талант.

– Ой, ну какой это талант, – смущенно и все еще улыбаясь ответила та.

– Очень большой талант, я тебе говорю.

Вдохновение, достав еще одну сигарету, закурило ее и, идя вместе с девушками, но на противоположной стороне улицы, танцевало. Темно-русые волосы отдались ветру, с которым, видимо, оно и танцевало.

Уже направляясь в сторону гостиницы, они решили пройтись еще раз по площади, расположенной рядом с Собором святого Стефана. Миновав улицу с роскошными магазинами, они попали на более узкую улочку. Дома, будто Англия и Франция в прошлых столетиях, стояли мрачно друг напротив друга, но, к счастью, не развязывали кровопролитных войн.