Хроники Клифтонов. Книга 4. Бойтесь желаний своих - Джеффри Арчер Страница 26

Себастьян Клифтон воплощал в себе едва ли не все, к чему Седрик относился крайне неодобрительно. Заносчивый, чванливый сноб-южанин, непочтительный и недисциплинированный, имеющий на все свое мнение и, хуже того, считающий, что весь мир должен ему только за то, что он живет на этом свете. Седрик сразу попросил старшую медсестру перевести его в другую палату. Мисс Паддикомб в просьбе ему отказала, но сообщила, что есть две свободные одноместные палаты. Седрик предпочел остаться: он не признавал излишних трат.

Кто из них двоих оказал большее влияние на другого за те несколько недель вынужденного заключения, Седрик не смог бы сказать. Начать с того, что бесконечные расспросы мальчишки о банковском деле действовали ему на нервы, пока он наконец не сдался и невольно не сделался кем-то вроде частного учителя. В разговоре со старшей медсестрой он был вынужден признаться, что мальчишка не только умница, но обладает блестящей памятью: ему ничего не надо говорить дважды.

– Так вы рады, что я не переселила вас? – поддела она его.

– Ну, не то чтобы рад… – протянул Седрик.

В роли наставника Себастьяна Седрик разглядел для себя пару бонусов. Банкиру очень нравились еженедельные визиты матери и сестры Себастьяна, двух потрясающих леди, каждая со своими собственными проблемами. Вскоре он понял, что Джессика, возможно, не родная дочь миссис Клифтон, и, когда Себастьян позже поведал ему всю историю, Седрик сказал лишь одно: «Пора все ей рассказать».

Также Седрик сообразил, что миссис Клифтон столкнулась с неким кризисом в семейном бизнесе. Всякий раз, когда она приходила навестить сына, Седрик отворачивался, притворяясь спящим, а сам, с одобрения Себастьяна, слушал каждое слово, произнесенное матерью и сыном.

Джессика же частенько обходила вокруг койку и садилась рисовать Седрика, что вынуждало его держать глаза закрытыми.

Нечастые визиты отца Себастьяна – Гарри Клифтона, – а также дяди Джайлза и тети Грэйс помогли Седрику собрать больше кусочков красочного пазла в единую картину. Он тщетно пытался понять, что задумали Мартинес и Фишер, поскольку их мотивы оставались неясны. Даже Себастьян, похоже, не знал ответа на эти вопросы. Однако, когда дошло до голосования, должно ли пароходство начинать строить «Бэкингем», Седрик почувствовал, что голос сердца миссис Клифтон – или то, что женщины называют интуицией, – вполне может подсказать верное решение. В итоге, проверив внутренние уставные документы компании, он дал Себастьяну совет: контролируя двадцать два процента акций, его мать может пригласить в совет трех представителей, что позволит остановить проект. Миссис Клифтон советом не воспользовалась, и ее предложение не прошло, не добрав одного голоса.

На следующий день Седрик приобрел десять акций «Пароходства Баррингтонов» с тем, чтобы они с Себастьяном могли отслеживать регулярные обсуждения в совете директоров. Всего за несколько недель Седрику стало ясно: Фишер готовит себя на место будущего председателя. Если Росс Бьюкенен и миссис Клифтон и обладали общим недостатком – это была их наивная вера в то, что все будут следовать их моральным принципам. К сожалению, у майора Фишера отсутствовали принципы как таковые, а у дона Педро – понятие о морали.

Ежедневно Седрик штудировал «Файнэншл таймс» и «Экономист» в поисках любой информации о причине непрекращающегося падения курса акций Баррингтонов. Если, как предполагалось в одной заметке «Дейли экспресс», в деле замешана ИРА, значит связующим звеном наверняка является Мартинес. Седрик никак не мог взять в толк: чего ради Фишер так стремился повиноваться? Настолько остро нуждался в деньгах? Он приготовил Себастьяну список вопросов, чтобы тот задавал их матери во время ее еженедельных визитов, и в скором времени знал о деятельности «Пароходства Баррингтонов» не хуже любого члена совета директоров.

К моменту выписки из больницы Седрик, чувствуя себя достаточно хорошо, чтобы приступить к работе, принял два решения. Банк приобретет семь с половиной процента акций «Пароходства Баррингтонов» и голос на собрании совета директоров по выбору нового председателя. Когда на следующий день он позвонил своему брокеру, то с удивлением узнал, как много людей скупало акции Баррингтонов, явно с такой же целью. Это означало, что Седрику придется заплатить немногим больше, чем он рассчитывал, и, хотя это противоречило его правилам – придется заручиться согласием Берил, – он был очень доволен собой.

После нескольких месяцев в роли наблюдателя он с нетерпением дожидался часа, когда будет представлен Россу Бьюкенену, миссис Клифтон, майору Фишеру, адмиралу Саммерсу и другим. Однако второе его решение, как оказалось, имело гораздо более серьезные последствия.

Перед самой выпиской Седрика из больницы Себастьяна навестил его куратор из Кембриджа. Мистер Пэджетт ясно дал понять: в сентябре Себастьян может занять свое место в Петерхаусе.

Вернувшись за рабочий стол в Сити, Седрик первым делом написал Себастьяну письмо с предложением на каникулах – перед тем, как отправиться в Кембридж, – поработать в «Фартингс банке».

Росс Бьюкенен вышел из такси за несколько минут до назначенной встречи с председателем правления «Фартингс банка». В холле дома сто двадцать семь по Трэднидл-стрит его дожидался личный помощник мистера Хардкасла, который сопроводил его в кабинет управляющего на пятом этаже.

Как только Бьюкенен переступил порог, Седрик поднялся из-за стола, тепло поздоровался с гостем за руку и подвел его к одному из двух уютных кресел у камина. Йоркширец и шотландец быстро поняли, что у них много общих интересов, в том числе касающихся будущего «Пароходства Баррингтонов».

– Вижу, в последнее время акции немного подросли, – заметил Седрик. – Так что, возможно, дела начинают налаживаться.

– Вы правы: похоже на то, что ИРА потеряла интерес к преследованию компании на любом возможном направлении, и Эмма наверняка испытывает громадное облегчение.

– А может статься, их просто перестали субсидировать? Ведь Мартинес наверняка вложил существенную сумму, приобретая двадцать два с половиной процента акций компании лишь ради того, чтобы избрать своего председателя, но потерпел неудачу.

– Если это действительно так, почему бы ему тогда не продать акции и не посчитать дело сделанным?

– Потому, что Мартинес, человек упрямый и своевольный, отказывается признаться, что побит, и, конечно, не собирается забиваться в угол и зализывать раны. Он просто ждет благоприятного случая. Но для чего – чтобы ударить снова?

– Не знаю, – вздохнул Росс. – Этот человек – загадка, его понять почти невозможно. Единственное, в чем я уверен точно: когда доходит до Баррингтонов и Клифтонов – это личное.

– Это для меня не сюрприз, но вражда может обернуться для него крахом. Ему следует помнить закон мафии: когда дело доходит до убийства конкурента, это всегда только бизнес и ничего личного.

– Вас-то я никак не ассоциировал с мафией.

– Не стройте иллюзий, Росс, Йоркшир управлялся мафией задолго до того, как итальянцы приплыли в Нью-Йорк. Мы не убивали своих конкурентов, мы просто не позволяли им пересечь границу нашего графства.