Искусство скуки - Алексей Синицын Страница 26

Таким нескончаемым дождём в прошлом году умер её отец. Ему ничем невозможно было помочь, никакие лекарства на него не действовали. Она знала, что всё дело в его замкнутом, упрямом характере. Врачи удивлялись, а она точно знала, что всё именно так, но ничем не могла ему помочь. Так цыплёнок умирает в яичной скорлупе, даже не сумев родиться. Всё с тех пор изменилось, Люсия за год сильно постарела, только теперь Марта поняла, что она действительно любила её далеко не «сахарного» папашу. А он, а он предпочёл Люсии, всем им, тот самый странный нескончаемый дождь.

Марте стало не по себе, и она через голову дремлющей на её плече Агнетты тихо позвала: «Джоан, Джоан».

Девушка, услышав голос Марты, вышла из оцепенения.

– Все спят. – Улыбнулась Джоан. – Я думаю, что Макс тоже спит. – Она слегка пожала плечами.

– Макс?!

Марта не могла дотянуться до водительского кресла, ей мешала Агнетта.

– Макс! – Она крикнула, но он остался также ровно и недвижно смотреть вперёд. Макс! Джоан, потряси его!

– Это нельзя. – Совсем тихо и печально сказала Джоан и опустила глаза.

– Что значит нельзя? Да, мы же сейчас все погибнем!

Марта сбросила с плеча голову Агнетты на кожаную спинку заднего сидения и та безвольно завалилась ей за спину. Ей удалось дотянуться до правого плеча Макса. Она пыталась подтянуться вперёд, но это было неимоверно трудно, какая-то сила упорно вдавливала её обратно. Всё это время Джоан съёжившись, безучастно наблюдала исподлобья за усилиями Марты, и её маленькие сморщенные губы повторяли: «Ничего не хочу, ничего не хочу»…

Наконец, Марте всё-таки удалось зацепиться за шею Макса. Она упала на колени, на резиновый коврик, а голова Макса в этот момент развернулась к ней лицом. Она увидела, что Джоан была права, он спал крепким сном, и из его открытого рта на воротник рубашки тонкой, вязкой струйкой стекала слюна. Марта сразу поняла, что тормошить Макса бесполезно, да и не было времени, машина выехала на встречную полосу и неумолимо неслась навстречу слепому безжалостному грузовику, в котором громко и бессмысленно блеяли отвратительно одинаковые овцы, а на вершине кабины, вскинувшись на неё передними лапами, зло лаяла та самая полупрозрачная собака. Марта протиснулась между сидениями, и попыталась резко выкрутить руль вправо, но было уже поздно. «Клубника со сливками» – подумала Марта, глядя на приближающиеся искажённые животным ужасом овечьи морды.

Всё стихло, в мире остался только один звук, шуршащий где-то внизу, как будто под днищем машины шевелились и погибали под колёсами гигантские насекомые. Но почему до сих пор крутятся колёса? Марта с трудом разлепила глаза и увидела, что их красный кабриолет «играет» на придорожной щебёнке.

– Макс! Макс!

Он встрепенулся и рефлекторно, ещё ничего не соображая, нажал на педаль тормоза. От резкой остановки все проснулись. Правда, Марте показалось, что Джоан всё это время не спала. Ничего не изменилось в положении её тела, она всё также спокойно и равнодушно смотрела слегка ссутулясь перед собой.

– Это бред какой-то! – Макс возмущённо поливал свою голову водой из фляжки у переднего колеса и шумно отфыркивался. – Со мной такого никогда не бывало. Ты-то куда смотрел?! – Укорял он мало что соображающего Роберта.

– Да, ладно, Макс все спали. – Вступилась за своего непутёвого парня Агнетта.

Марта ещё раз посмотрела на Джоан, та несмело выглядывала из за худосочной спины Марка, стоящего на обочине, широко расставив ноги и засунув руки в карманы.

– Да, ты тоже хорош, – начал наскакивать Роберт, – «Куда мы едем? Куда мы не едем?». Расслабился за рулём, так и скажи! Напридумывали, чёрт знает что! Если бы я вёл…

– Заткнись! – Агнетта сделала даже угрожающий шаг в его сторону. – Если бы ты вёл, я бы вообще никуда не поехала, пьянь!

Роберт только заторможено шмыгнул носом, и тоже засунул руки в карманы.

– Да, бросьте вы, с кем не бывает! – Марта решила нарушить тягостное молчание. – Все живы и это хорошо!

– Спасибо Марте, – процедил Марк, – вовремя проснулась. Мы как раз в столб прицеливались.

Джоан снова скрылась за его спиной.

– Ну, всё, всё поехали! – Макс первым сдвинулся с места, приглашая всех снова занять места в машине. – А дождик и в самом деле может пойти. – Предположил он, взглянув, на сложные отвлекающие маневры перестраивающихся на небе облаков. – Нужно торопиться.

«Нужно торопиться в никуда… как это странно» – с грустью подумала Марта, захлопывая за собой правую заднюю дверь кабриолета.

Она до сих пор отчётливо помнила, как тогда в начинающем темнеть сыром тяжёлом воздухе из-за поворота появилось море. С этого момента, они уже не могли, ни остановиться, ни повернуть обратно. Море, как гигантская тяжёло и сипло дышащая чёрная дыра неторопливо притягивала к себе их маленькую красную машинку, смешно и беспомощно виляющую между холмами. Марта ощущала себя маленькой букашкой, потому что знала, что море за них, за всех что-то уже решило. Но этого никто пока не знает, и это его решение обжалованию не подлежит.

На следующий день тихо и как-то совсем буднично, не издав ни единого звука, утонула Джоан. День был солнечный. Все купались, никто кроме Марты, обсыхающей на берегу не видел, как её просто приподняло на волне, а потом опустило. Марта вскинулась, не поверила своим глазам, бросилась к воде и стала кричать, показывая пальцем на то место, где только что существовала Джоан. А потом вместе со всеми пыталась нырять (она совсем нырять не умела). Дольше всех не мог успокоиться Марк. Максу и Роберту пришлось вдвоём силой вытаскивать его из воды. Он лежал совершенно обессиленный на песке и громко рыдал. И тогда, словно в ответ на его рыдания, начался нескончаемый дождь, такой же, как тогда, когда умер отец Марты.

Тогда ей было 19. И, стоя на краю Мира, под нескончаемым дождём, глядя на белую овечью шерсть показывающуюся время от времени из морских глубин на гребнях волн, она не знала, молода она или стара, красива или умна, счастлива или несчастна. Осталось ли всё в прошлом, или ещё только предстоит в будущем. А может быть, не существовало в её жизни теперь ничего, кроме одного только настоящего, потому что ей удалось добраться до конца дороги, упирающейся в море. Она наверняка знала только одно – бесконечных дорог больше не существует, кроме той одной, которая будет постоянно возвращать её память сюда, к этим волнам и скалам, в то место, где море забрало Джоан и отняло что-то ещё, чего пока никто из них не в силах осознать, как и смысл той ужасно прилипчивой сумасбродной песенки: «Максвелл Эдисон позвонил, и предложил сходить ей в кино. Только Джоан собралась, в дверь раздался стук: Бам-Бам! Серебряным молоточком Максвелла ей по голове Бам-Бам! И она уже мертва».