Куколка (сборник) - Марсель Прево Страница 26

Вице-директором того департамента министерства иностранных дел, к которому я был прикомандирован, был некий Лорио, известный у служащих под названием: «мое положение», так как он имел обыкновение чуть не ежеминутно употреблять эти слова. Он крайне любезно встретил меня: он очень любил людей «хорошего общества» и очень ценил родовитость и древность рода.

Однажды, в середине масленичной недели, когда я зашел наведаться в министерство, Лорио вызвал меня в свой кабинет.

– Мсье д'Алонд, – сказал мне этот маленький человечек, донельзя комичный своей напыщенностью, – часто ли вы бываете в обществе? Теперь карнавал, самое время для удовольствий…

Я ответил, что с самого своего приезда в Париж со дня на день откладываю визиты, и какие бы то ни было знакомства и развлечения.

– Ага, вот оно что! – ответил он, – вот почему я нигде не встречаю вас! Я-то много бываю в обществе… в высшем обществе, – подчеркнул он, – но в настоящее время до Пасхи лишен возможности выезжать: у меня траур – умер один родственник, – пояснил он. – Не хотите ли поехать завтра вместо меня на один маскарад? О, очень фешенебельный маскарад! – быстро добавил он. – Его устраивает одна из представительниц итальянской аристократии, маркиза де Талиасерпи… Это – благотворительный маскарад… Я конечно должен был взять билет… мое положение, вы понимаете, принудило меня… но, так как я в трауре…

С этими словами он протянул мне входной билет.

Мне крайне не хотелось, но я счел неудобным отказать старшему, хотя мне – повторяю – это было крайне неприятно: ведь я знал, что эти билеты платные и, значит, принимая таковой от Лорио, я невольно обязывался ему. Но пришлось принять.

– Вот и прекрасно! – сказал Лорио. – Вы развлечетесь и, может быть, сделаете какие-нибудь интересные знакомства. Очень рад возможности доставить вам удовольствие. А вместе с тем, вы будете прекрасным представителем нашего министерства. Зайдите в следующую среду; мне будет интересно выслушать ваши впечатления.

Я поблагодарил своего начальника, но дал ему понять, что принимаю это как служебную миссию, от которой не имею права отказаться.

Я знал понаслышке о том, что это за маскарад, который казался Лорио таким «фешенебельным». Маркиза де Талиасерпи действительно принадлежала к сливкам итальянской аристократии, но она так много жертвовала на благотворительные дела, что ей не хватало своих средств, и потому она ежегодно устраивала в своем роскошном особняке на улице Бальзака благотворительный вечер, а сбор с него употребляла на такие дела, на которые не хватало ее личных средств. На эти вечера съезжались и настоящий «свет», и элегантный «полусвет» высшей марки. Светских дам интересовала возможность встретиться и видеть вблизи шикарных кокоток, а последние радовались возможности потолкаться в обществе светских женщин. Таким образом, и те, и другие были вполне удовлетворены.

Я знал это, но был преисполнен таким отвращением к профессионалкам любви, что уже заранее чувствовал отвращение к предстоящему балу.

Поэтому, когда настало время, я без особой горячности сделал свой туалет и отправился на улицу Бальзака с твердым намерением пройтись по залам, сделать поверхностный, беглый осмотр, дабы иметь возможность «отрапортовать» своему начальству, и тотчас же вернуться восвояси.

Однако же, вручая с кислым видом лакею свои пальто и палку, я невольно почувствовал некоторое волнение. Был приблизительно час ночи. В высоких, красивых сенях, уставленных чудными растениями, уже толпилась масса людей. Мужчины в своих черных фраках и смокингах не представляли для меня ничего неожиданного, но зато женщины явились для меня совершенно необычными, и, скажу, упоительным зрелищем. Бальные платья, драгоценности, красивые прически, живые цветы и таинственные, манящие маски, прикрывающие пол-лица, ослепительное сверкание глаз сквозь разрезы маски, сверкание декольтированных плеч, обнаженных рук, опьяняющий запах тонких духов – все это поразило меня, кинулось; мне в голову, как крепкое вино.

Ах, что за дивное зрелище! Все эти тонкие, стройные, изящные красавицы, ловким пластичным движением плеч сбрасывающие с себя элегантные манто, отделанные драгоценными мехами горностая, шиншиллы, соболя!.. А подчас появление из-под такого манто стройной фигурки в платье «директорши», с разрезом до пояса, дающим возможность полюбоваться стройной ножкой во всю ее длину!..

Конечно, я чувствовал презрение к женщинам, способным показываться в таком откровенном наряде. Я не мог бы ни заинтересоваться, ни полюбить ни одну из них, но, тем не менее, они опьяняли меня, чаровали глаз, невольно дурманили голову.

Я вошел вслед за этой душистой, сверкающей толпой. Начиная с первого же зала, все оказались в такой толчее, что приходилось двигаться с руками, плотно прижатыми по бокам. Но это никого не огорчало и не обескураживало. Напротив, эта теснота всех смешила и развлекала. То и дело слышались веселые шутки и легкий смех.

Предо мной стеной стояла спина, выпиравшая из низко вырезанного корсажа. Она была чересчур широка, чересчур жирна, чересчур красна, и ей видимо было чересчур жарко. Вид этой докучной спины привел меня в некоторое раздражение, и я недовольно перевел взор в сторону. Там, в стороне от общего людского потока, стояла, прислонившись к колонне, женская фигура в желтом домино и черной бархатной полумаске, обшитой черным кружевом. Сквозь миндалевидные разрезы виднелись черные бархатистые глаза, чернее самой маски, и их взоры тревожно и настойчиво перебегали по проходящим, словно разыскивая кого-то в толпе. И вдруг взор этих глаз остановился на мне и так и замер, словно прикованный к моему лицу.

«Кто это? – подумал я, – знаю ли я ее?.. Может быть, это – одна из обитательниц нашего городка, знакомая мадам де Тенси, приехавшая на время в Париж повеселиться?»

Между тем черные глаза неотступно смотрели на меня.

Я был крайне изумлен и, не доверяя себе, огляделся по сторонам, думая найти того, кому предназначался этот пристальный взгляд. Но никто из окружающих не отзывался на него: ясно, что он относился именно ко мне, а не к кому-нибудь другому.

Мне вдруг стало крайне неприятно при мысли, что эта красивая, изящная женщина в желтом домино видит меня в таком глупом и смешном положении: сплющенным между толстым животом какого-то плешивого старца и жирной спиной перезрелой кокетки.

Как это было глупо с моей стороны! Чего ради, я залез в эту толпу!.. Я было постарался выбраться вон, но не тут-то было: толпа властно увлекла меня за собой. Я уже потерял из вида свое желтое домино, и мы целой волной ворвались в танцевальный зал.