Отель `Калифорния` - Наталия Медведева Страница 26

— Эй, вино не для тебя! — крикнул Оливье ушедшей на кухню Насте.

На столе стоял галлон «Аугуст Себастиани». В общем-то это было их правило — никогда до работы не пить.

«Играй эту ебаную музыку, белый мальчик!» [96]— орала пластинка. Впрочем, в тексте не было fucking, но певец произносил funky намеренно провокационно.

— Где эти суки? — Оливье глядел в окно, а под «суками» имел в виду мэйк-ап артистс.

Обычно Настя сама делала грим, но этот тэст был оплачиваемым «Плейбоем». Тэст для обложки журнала «OUU», тоже принадлежащего «Плейбою». «Эти бастарды имеют столько денег! Пусть платят!» — хохотал Оливье.

— Ебаный мэйк-ап приехал!

Настя тоже подошла к окну. Из «Мустанга» вылезли две девицы. У них было неимоверное количество мешочков, пакетиков, чемоданчиков. Кофты, накинутые на плечи, сваливались. Девицы не знали, за что хвататься: за пакетики или кофты. Они долго закрывали машину. Потом, вспомнив, что стоянка запрещена, одна из них уехала переставить «Мустанг». Другая — закурила. Она не знала, какой пакет взять, сигарета упала ей на грудь, она стала прыгать, боясь спалить себя, кофта ее опять свалилась. Настя отошла от окна и подумала, что, если так же они будут ее гримировать, она имеет шанс остаться без глаза.

Девицы вошли и заглушили собою музыку. Они махали руками, орали «шит», растопыривали пальцы. Это был целый полк гримеров. Маляров! Одна достала из пакета вибратор: «Это для тебя, чтобы ты чувствовала себя секси!» Настя чувствовала себя испуганной и, уйдя на кухню, тихонько выпила вина.

Она пила вино за день до этого. Опять у Ричарда. Они смотрели знаменитого «Доктора Живаго». Настя хохотала и злилась. Только Деда Мороза в фильме не хватало. Все были в неимоверно дорогих мехах, на бородах и усах сверкал искусственный иней. Дом был копией из русской сказки, где Мороз спрашивает красавицу: «Не холодно ли тебе, девица? Не холодно, красная?» И эта идиотка — как называла ее Настя — стуча зубами, отвечает: «Нет».

Пластинка Даяны Саммерз заорала, шепча: «Love, love to love you, baby!» Одна из гримерш кричала, что Саммерз при записи мастурбировала и несколько раз кончила.

— Эй, бэйби! Иди сюда! Попробуй! — загоготал Оливье, и Настя вернулась из кухни.

Сообщив Насте, что теперь ее физиономия будет на флаконах шампуня фирмы «Рэдкин» во всех супермаркетах, Джоди уговорила ее на интервью с мисс из «Плейбоя».

Предположив, что интервью будет проходить у нее дома, Настя не долго думая попросила Дика использовать его дом. Он даже обрадовался: «Если ты считаешь, что мое жилье выражает тебя, мне это очень приятно!» Он принес из гаража несколько рам и посоветовал Насте, вставив в них свои фотографии, повесить на стены. На вешалку накинуть русскую шаль, а на кровати в спальне оставить, будто нечаянно, медвежонка.

Ричард переписал свой мессадж на автоответчике, и Настя тоже прошептала в микро: «А также вы можете оставить записку для Настии». Дик уезжал на симпозиум винодельцев в Сан-Франциско и оставил Насте ключи от дома. Ее это немного испугало.

— Хэй, сумасшедший татарин, ты же не собираешься поджигать мой дом. А такие поездки для меня уже привычное дело, как в супермаркет съездить!

Поджигать дом Дика Настя не собиралась, но устроить пати в его доме с винным погребом решила обязательно. После интервью.

Она стала репетировать к приходу PR. Как она встанет на кухне, где много русских вещей. «Это я привезла из России», — скажет она и сменит пластинку балалаечного оркестра на хор цыган.

Но Публичная Связь «Плейбоя» не захотела увидеть Настино «гнездышко». Она повезла русскую модель в знаменитый замок М. Хефнера. История замалчивает, была ли Настя первым, пусть и бывшим, советским человеком, посетившим Playboy Mansion [97]. Она не первый раз ехала в дом reach and famous [98].

Шины шуршали, как по морской гальке, на въезде к замку. День был серый, и серый камень здания казался еще более невеселым. Впрочем, все здание как-то и не было видно. С одной стороны был холм, заросший кипучей зеленью. От любопытных. Замок поэтому часто снимали сверху, с вертолета. О, он казался угрожающим на фотографиях.

Бассейн, в который перепрыгало бессчетное количество блондинок разных комплекций, пустовал. Работники сачками вылавливали из него листья. Садовники со шлангами опрыскивали японские садики. Корейцы граблями ровняли морскую гальку. Знаменитая игральная комната производила впечатление посредственного бара на Венис Бич. Толпы игральных автоматов молчали. Замок был пуст.

— Как тебе удалось сбежать? — спросила Публичная Связь, приземлившись на камешке мини-водопада.

Настя, сидевшая рядом на другом камне, сразу вспомнила Виктора и Джорджа Коста. Как они объясняли ей о значении red tapes, через которые Настя якобы прошла. Как Джордж уверял, что красный в данном случае не значит коммунистический. В случае с мисс PR сбежать именно и значило сбежать. Красный и был коммунистический. То есть плохой. Поэтому Настя и сбежала оттуда! То есть Настя должна была преподнести портрет девушки, выбравшей свободу В общем-то Настя ничего не имела против приукрашиваний. Говорят же сидевшие в тюрьме год что отсидели пять, за политику! Хотя на самом деле за жульничество. Она решила сказать, что фиктивно вышла замуж за американца, потому что хотела… хотела… увидеть свое лицо на флаконах шампуня? мечтала всю жизнь позировать голой?

— Не надо очень акцентировать на сексе. Вы ведь были несовершеннолетней, — мисс PR сама же смутилась, сказав это.

А в «Плейбое» была своя мораль… Тем не менее какую бы историю Настя ни придумала, она сведется к фотографиям голой Насти в семнадцать лет! Ей в голову лезли всевозможные образы фоторепортажа о ней. Вот она в советской классной комнате, и из-под парты видны ее раздвинутые ноги в чулочках, и подпись: «Уже в школе Настя не была простой советской школьницей!»

— Вы меня слышите, Настия? Нам надо составить подробный план вашего побега. О! Я имела в виду эмиграции. И хорошо бы указать конкретные причины.

Они решили, что Настя наговорит историю на магнитофон, а мисс PR ее отредактирует.

— Вот так, пускай русского человека в дом с винным погребом! — захохотал Друг, уходя из дома Ричарда и вынося пакет с пустыми бутылками.

Вечеринка закончилась. Настя выпроводила гостей — все тех же Сашу с Ромкой, Таню-художницу с мужем Валеркой, так и несдавшим экзамены, Леньку с гитарой… Никто не удивился, что знакомые оставили Насте ключи от дома. Все были очень рады, что знакомых нет и что дом с погребом в их распоряжении. Все, кроме Саши. Он обругал и дом, и район. Настя крикнула ему, что у него и такого нет, что он жил бы с родственниками, если б не Ромка. Крикнула, взмахнув рукой, и Друг сфотографировал ее на фоне повешенной на стену фотографии Спаса на Крови. Полученное фото она собиралась отправить в Москву родителям: «Вот мое гнездышко!»