Расчет только наличными, или Страсть по наследству - Людмила Глухарева Страница 26

– Я все это заслужил.

– Вот и чудненько. Открой окно и дай мне поспать наконец. А завтра с утра, если не передумаешь, я сделаю тебя русским олигархом или президентом, как захочешь, и помни, я тебя предупредил. И отпусти меня, наконец, сам, по доброй воле.

– Не хочу президентом. Я передумал, мне нужно быть просто очень богатым человеком. Нет, не просто богатым, а сверхсложно богатым. – Он ласково покосился на Гришку. – Отпустить тебя пока не могу. Надо посмотреть, как ты справишься с партийным заданием. А там посмотрим. И если ты такой сверхчеловек, то чего же ты не уйдешь сам, как великий Гудини?

– Свою судьбу я изменить не в состоянии. Это не моя компетенция. Но я знаю, что освобожусь отсюда, и уже скоро. И я знаю, когда это произойдет, но ты все время только ухудшаешь все дело. Ты сам все портишь. Я даю тебе шанс, но ты отталкиваешь его. Завтра твои желания исполнятся. И перестань подмешивать мне в воду всякую дрянь. У меня голова от нее тяжелая. Верни мне папку.

– А что там, в этой папке? Там ведь расчеты одни идиотские. Чего это ты так распереживался?

– Там расчеты, которые не должны попасть в чужие руки. Я был обязан их уничтожить, и не успел. Верни мне папку.

– Ладно, посмотрим. Ты сначала расскажи, что за расчеты такие.

– Отвяжись.

– Может, расчеты продать можно?

– Да, конечно, продать можно, если покупателя найдешь. А как только ты найдешь покупателя, жизнь твоя безвременно оборвется. И не только твоя. Ты просто не успеешь стать богатым и независимым. Верни папку.

– Ладно, я подумаю.

В больнице было невесело, пахло дезинфекцией и каким-то особенным духом нездоровья. Марья и Тоня ждали врача. Рядом стоял Печкин и страдал.

– Как она? – жалобно спросила Тоня. – Что говорят врачи?

– Точно не знаю, но в «скорой» она дышала. Видимо, переломы и сотрясение, не знаю, что еще, – Печкин совершенно охрип от переживаний. – Я найду эту скотину, переломаю ноги, руки, а потом засажу по полной программе.

– Я не могу стоять просто так, надо действовать. – Машка подошла к окошку и с нажимом заговорила: – Как Галкина? Когда к нам выйдет врач, пожалуйста, подскажите?

– Ничего не знаю, ждите врача, – от дежурной веяло холодом.

– Вот, возьмите, только узнайте хоть что-нибудь. – Сергеева протянула в окошко купюру, и деньги моментально исчезли.

– Я попробую выяснить, – смягчилась дежурная и куда-то ушла.

Мария деловито подошла к Тоне и успокаивающе сказала:

– Не дрейфь, она поправится, я уверена. Сейчас нас просветят.

– Это я во всем виноват. Один я. Она обиделась на меня, а я за сигаретами кинулся, – глухо бубнил Печкин.

– Нет уж, вы тут ни при чем. Не расстраивайтесь так, все обязательно будет хорошо. – Марья нервничала и не знала, как успокоить себя и других. Кроме этих избитых фраз, ничего подходящего она сказать не смогла.

Время текло медленно и печально. На улице лил дождь. В вестибюле уборщица возила грязной тряпкой по полу и громко ворчала.

– Девушка, да, вы. Подойдите, – позвали Марью.

– Прогноз хороший, говорят, в рубашке родилась ваша родственница. У нее сотрясение и перелом ноги. Скоро выйдет врач и подробно все расскажет.

– Когда это скоро? – радостно поинтересовалась Марья.

«У нас о скоростях разные понятия», – подумала она.

Медработница пожала плечами. Видимо, ответ на этот вопрос выходил за рамки денежного достоинства предыдущей купюры или дежурной просто надоело напрягаться.

Машка обернулась к своим спутникам и закричала:

– Я же говорила, все будет хорошо! Будем ждать врача, обещали, что он скоро будет.

Антонина и Анатолий Михайлович переглянулись.

– Мы и так ждем врача, – удивленно возразила Тоня.

– Нет, теперь мы ждем конкретно положительных прогнозов и возможности отблагодарить этого замечательного доктора, всем понятно? – Машка победоносно улыбнулась и повела плечами как цыганка, напевая при этом Марсельезу.

Теперь ожидание уже не было тягостным. Они постояли на улице под зонтиком, потом вернулись в холл, и наконец появился доктор. Врач был строг, хмур и явно торопился.

– Родственники? – грозно вопросил он троицу.

– Да, то есть почти, – быстро сориентировалась Маша.

– У больной… м-м-м… – Галкиной – простой перелом ноги и сотрясение мозга средней тяжести. Больная в гипсе, просьба навещать ее в приемные часы, динамика положительная.

– Подождите, доктор, не так быстро, что за перелом, какая динамика, расшифруйте, пожалуйста, – выпалила Марья и сунула деньги доктору в карман халата. Тоня и Печкин стояли в ступоре. Скорость, с которой общались доктор и Мария, была для них недоступна.

– Вы что, я не возьму! Все! Мне некогда. Завтра все вопросы к лечащему доктору. Завтра – все вопросы, – врач запихнул деньги назад Сергеевой, отшатнулся и бегом припустил к лестнице, хотя в холле был лифт.

Марья и Антонина переглянулись и удивленно воззрились на место, где только что стоял доктор.

– Быстро бегает. И денег не взял, странно, – прокомментировал Печкин.

Врач испарился. Все произошло мгновенно.

– Ладно, завтра придем, Олечку навестим, и уж лечащий врач нам на все вопросы ответит. Слава богу, Олька жива и прогноз положительный. По крайней мере, я так поняла доктора-молнию, – задумчиво сказала Мария и почесала голову.

– А сейчас нам необходимо все обсудить, – проснулась Тоня, – как Олю сбила машина и как тебя травили, Машенька. А то картина неполная. Как трудно стало жить! Толя, начинайте.

– Я расскажу, конечно, но может, мы уйдем отсюда, а то я чувствую себя здесь, мягко говоря, некомфортно, – отозвался Печкин.

– Я знаю, куда мы отправимся, – воскликнула Мария. Здесь недалеко, на Чистых Прудах, – кафе «Ностальжи».

– Ну, ты загнула, – уважительно отозвалась Тоня, – там очень дорого.

– А я заслужила.

– Вот дура, совсем забыла, – Тоня постучала кулачком по своей голове, – надо оставить записку Олечке, чтобы ей передали, что все в порядке. Сын ее у муженька бывшего, Никиты, а мы придем завтра.

Тоня достала из сумки записную книжку и ручку и накатала кривым почерком записку, которая должна была, по ее мнению, успокоить и ободрить Галкину. Потом Александрова опасливо подошла к заветному окошку, просунула внутрь него голову и что-то залепетала просительным тоном. Разговор закончился быстро. Она вернулась к ожидающим ее друзьям и выдохнула:

– Взяла записку, обещала передать, деньги взяла тоже. – Тоня ехидно улыбнулась. – Так мы едем? Что решили?

– Едем, конечно. Выбор отличный. Кстати, Маш, какая машина у Иллариона? – Печкин рассеянно рылся в кейсе.