Семейная реликвия. Месть нерукотворная - Елена Зевелева Страница 26

«Почему?» — Ольга стала перебирать в памяти многочисленные ответы на этот вопрос, которые заранее знала. Мимо пронеслось здание гостиницы «Турист», потом череда обшарпанных еще в доперестроечные времена общежитий и учебных корпусов УДН — популярного в советское время Университета дружбы народов, отличавшегося от других количеством представителей африканских народов, заметным даже на улице. Студенты-африканцы были и у Ольги. Одного из них, из ЮАР, она запомнила особо, причем не по выдающимся способностям, а исключительно по его до предела оригинальному имени. Парня звали Виссарионовичсталин. Причем его имя писалось даже в русской транскрипции слитно, в одно слово. Фамилии этого студента, тоже довольно сложной, она не помнила. А такое слишком уж оригинальное для уха россиянина имя запомнила, конечно, навсегда, поведав об этом всем своим родным и знакомым.

Оборвав довольно резко отвлекавшие ее от главного мысли, Ольга принялась в очередной раз перебирать лихорадочно в уме проблемы с дочерью.

Да, ее Галку и Алку — жену Геннадия — объединяло сегодня в общем-то немало. Обе они, во-первых, больше всего на свете любили холить и лелеять себя, любимых. Потом, конечно, фитнес-клуб Алкин объединял и сближал их еще больше, это уж точно. А еще любовь к дорогим, а иногда и супердорогим фирменным шмоткам, бесконечная череда модных, крутых ресторанов, завсегдатаями которых они были изо дня в день — «Пушкин», «Обломов», «Ваниль», «Марио»… Уж Алла денег на них никогда не жалела, считая это непременным атрибутом своей жизни и своего имиджа, о котором пеклась больше всего на свете. Галке это также нравилось безумно. Ольга не раз и не два возмущалась, когда Алка уж слишком активно стала приучать к сладкой жизни ее дочь, со страшной силой вовлекая ее в свой оборот. Однако за этим следовал, как правило, напряженный и довольно неприятный разговор с дочерью.

— Галчонок! А тебе не стыдно разве каждый раз за Алкин счет по ресторанам болтаться, по бутикам с Алкой таскаться да по клубам с ней бегать, а еще и из ее фитнеса днями и ночами не вылезать, а? — спросила она как-то утром перед работой дочь в довольно резком и не совсем привычном для себя тоне.

— Мамусик! Ну кто же тебе сказал, что я куда-то, а тем более за чужой счет хожу? Посмотри на меня внимательно, мамочка, меня что, танк в голову ранил, что ли? Или я белыми нитками сшита? За какой такой чужой счет? У меня что, своих денег нет, что ли? У меня, между прочим, маман, и свои деньги на все есть. Ты разве этого не знаешь?

— Откуда, деточка? Где ты можешь взять такие деньги? Ну откуда у тебя они? Стипендию тебе вроде не повышали? Ты ведь пока только учишься, не работаешь. А мы тебе, соответственно, таких денег не даем, да и не можем, сама прекрасно знаешь, дать, даже если бы очень захотели. Хотя, как ты понимаешь, все мы работаем, и неплохо работаем. Бюджет у нашей семьи совсем не маленький. Но на все это, я думаю, никаких наших денег даже близко не хватит.

— Мама, ты пойми меня правильно, не обижайся только. Понимаешь, то, что вы зарабатываете все вместе, сегодня деньгами не называется. Потом, мы же не вдвоем с Аллой везде ходим. Нас, во-первых, ее деловые партнеры всегда сопровождают, и обычно они нас и угощают. И вообще, за что все вы ее так не любите? Терпеть просто не можете. Завидуете, что ли? Она современная, деловая женщина, к тому же хваткая, расчетливая, умная. Что еще нужно сегодня женщине, по-твоему, а?

— Чему завидовать, доченька? Было бы чему. Нашла, тоже мне, кого нам в пример приводить. Обыкновенная профурсетка, как раньше говорили. Тоже мне, деловая. Теперь это так называется. Одни мужики да «бабки», как вы все сейчас говорите, в голове. Ты с бабушкой поговори. Уж она-то деловых настоящих людей видела и знала немало.

— Как чему завидовать, мамуля? А что, нечему, что ли? А связям, а деньгам, а успехам… Этого что, разве мало? А сколько она сделала, сколького добилась за такое короткое время? Любой позавидует.

— Да успокойся ты, деточка, не горячись и не распаляйся по пустякам. Да будь у нее хоть миллионы, все равно завидовать здесь абсолютно нечему и некому. А тем более Алке. И потом, мы ведь сейчас не об Алле, тобой обожаемой, говорим. Просто мы с папой, пойми наконец, совсем не хотели бы, чтобы ты с ней так часто встречалась, вот и все. От таких встреч, мы знаем по опыту, добра не жди. Потом, у тебя в конце-то концов диплом на носу, забыла, что ли, об этом? Кстати, что-то давно я Владика твоего не видела. Куда он делся? Вы еще встречаетесь с ним?

— Все нормально, мам. С ним у меня все нормально, успокойся. Главное — не волнуйся! Я уже в институт убегаю. На сегодняшний день, думаю, обсуждений вполне достаточно. Целую! Привет!

Вот такой разговор у них однажды вышел, который Ольге очень хотелось продолжить, но не получилось. И вот вдруг, успешно защитив диплом, дочка как-то вечером нежданно-негаданно объявила им с отцом, что выходит замуж. И за кого? За мужика старше ее родителей. Причем на добрый десяток лет. Важного и богатого функционера из Белого дома… Для них это был просто шок. По иному и не скажешь.

Олег тут же, можно сказать, не откладывая в долгий ящик, навел справки о наметившемся будущем родственнике и представил по данному поводу жене полный отчет. Ему за полтинник. Женат не был. По служебной лестнице прыгает с быстротой молнии, перешагивая иной раз через несколько ступенек. Патронирует его кто-то на самом верху. Живет он в своем особняке на Рублевке, в Жуковке.

Потом состоялось первое знакомство с будущим зятем. Увидев его, Ольга внутренне содрогнулась, просто ахнула оттого, что Иннокентий Викторович был ростом ниже ее дочери чуть ли не на целую голову. И это ничего, пережили бы как-нибудь. И не такое переживали. Но своими внешними данными и необычным вкрадчивым голосом он напоминал запечатлевшийся в памяти советских людей, особенно после широко известных когда-то кинофильмов «Дело Румянцева», «Дело пестрых» да и многих других, образ то ли проходимца-ворюги, то ли оборотня, то ли шпиона и предателя, то ли всех их вместе взятых. В общем, тип был преотвратный, не чета былым Галкиным ухажерам ни внешне, ни внутренне. Вдобавок ко всему Иннокентий был тщедушен, хил, даже с ними говорил тихо, еле слышно, но с особым выражением выделяя ключевые, с его точки зрения, слова.

Галка же была высока, стройна, длиннонога, плечиста и бедриста, с высокой пышной грудью. Современная модель, да и только, или нимфа из фитнеса. Рядом с ней этот кузнечик-мозгляк выглядел намного хуже жениха с известной картины «Неравный брак». Там хотя бы чувствовалась порода, несмотря на старость, проступавшая на физиономии у стоящего под венцом жениха. А здесь, как говорится, без слез не взглянешь.

Это уже потом, спустя некоторое время, они вместе с Олегом поняли и сполна ощутили и оценили выдающиеся актерские способности зятя и особенности его тихого и вкрадчивого голоса. Когда ему было надо, чтобы все собравшиеся внимали его пространным, проникновенным, многословным и многосложным речам, тональность выступлений Иннокентия Викторовича становилась совсем другой, резко усиливалась. Голос его начинал звенеть, каменеть, модулировал, можно сказать, на всю октаву. Иннокентий становился при этом гораздо значительней, прежде всего в своих собственных глазах. Номенклатурную школу он явно прошел с первого по десятый, наверняка даже с похвальной грамотой за отличную учебу у тех мастодонтов-геронтократов прошлого, которые довели всю страну до маразма и глубокого застоя. Не зря же, находясь все время на достаточно высоких государственных постах, он ухитрялся мигрировать постоянно из Белого дома в Администрацию Президента… Так поступал, конечно, не один он. Как птицы, перелетали с куста на куст на новом витке спирали развития общества и многие его бывшие сослуживцы. Но с годами такое удавалось им все труднее. Одних доставали палкой, других сачком во время этих перелетов, а третьим уже не хватало сил, и они падали на грешную землю, вдребезги разбиваясь. Он же стойко переносил все тяготы и лишения новой жизни, не только набирая аппаратный вес и авторитет, но и многократно увеличивая свой капитал. Приватизировал для начала, можно сказать, свое рабочее место, что приносило ему доход не меньший, чем новым владельцам предприятий или новоявленным лендлордам, многие из которых завидовали бы ему несказанно. Подпольный миллионер Корейко выглядел по сравнению с Иннокентием, можно сказать, просто ребенком-детсадовцем… Почти олигарх. По-иному и не скажешь. И все тихо, как мышь. Осторожно, но весьма ощутимо материально. Не только для окружающих, но и для себя самого в первую очередь.