Золото Иссык-Куля - Виктор Кадыров Страница 26

– Все же почему вы уверены, что за шестьсот лет никто не нашел их?

– Братьям монахам удалось повернуть реку, которая протекала вблизи утеса, под которым была пещера, и вода полностью закрыла вход. Перед тем монахи закрыли пещеру каменными плитами. На них были сделаны какие–то надписи. Пришествие монголов полностью уничтожило торговый путь, который связывал Китай с европейскими странами. Умерли все города, некогда процветавшие в Иссык–Кульской долине. С тех пор, кроме кочевников да проходящих войск Тамерлана и его племянника Улугбека, никого не было здесь до прихода русских поселенцев. Да и сами несториане хранили свой секрет за семью печатями. Лишь Божье провидение открыло его епископу Пимену, который теперь служит в Урмийской Русской миссии в Персии. Там осталась большая община несториан, за души которых борется епископ Пимен, обращая их на праведный путь православной веры. Вы же знаете, достопочтимый архимандрит, эти люди называют себя христианами, но не верят в божественную природу Иисуса Христа. Они считают, что Христос был человеком, в котором жил Бог. Несториане не почитают Богородицу, ибо думают, что она родила просто человека. Епископ Пимен в совершенстве изучил не только современный сирийский язык, но и постиг тайну древнесирийского письма, на котором написаны священные тексты несториан. Они сами были не в состоянии читать их, и епископ много труда положил, чтобы перевести и опубликовать некоторые бесценные документы многовековой давности. Епископ Пимен имеет божественный дар к языкам, говорит на многих тюркских наречиях.

– Все же, отец Иреней, – прервал монаха архимандрит Иринарх, – объясните мне цель вашего приезда сюда. Вы же не думаете, что насельцы миссионерского монастыря будут заниматься поисками мифических сокровищ?

– Ваше преподобие, – монах старался говорить спокойно и убедительно, – исключительно серьезное положение России подвигнуло епископа Пимена заняться этим авантюрным проектом. Святой Синод неоднократно отмечал бессеребреничество и чистоту помыслов отца Пимена. Высокий сан говорит за него. Но Россия и Император нуждаются в помощи. Епископ Пимен усмотрел в открывшемся ему документе руку Господа. Я послан к вам, чтобы и вы протянули руку помощи.

Архимандрит задумался. Тишину нарушал лишь равномерный ход настенных часов. Отец Иреней сидел молча, вперив взор в дощатый пол кельи. Наконец архимандрит Иринарх пошевелился. Прибывший монах вскинул на него взгляд.

– Никто в округе не знает ничего о какой–нибудь пещере, – произнес архимандрит.

– Я привез с собой подробную карту, – отозвался отец Иреней, – она была в том документе. Епископ сделал копию и перевел на наш язык.

– Дайте мне взглянуть. – Монах вытащил из холщового мешка сверток и, развернув его, протянул Иринарху.

Архимандрит принялся изучать от руки нарисованный план и вскоре нашел на нем Светлый мыс и монастырь армянских братьев. Береговая линия оказалась совершенно другой, озеро было значительно меньших размеров. Там, где сейчас плескалась вода, стояли дома и жили люди. Крест, обозначавший вход в пещеру с сокровищами, находился в верховьях реки Кутурга. Рядом возвышался скалистый склон, вдоль которого дугой текла речка Курменты.

– Я знаю это ущелье, – проговорил архимандрит Иринарх, – мы с братьями ходили туда собирать грибы для засолки. Но пещеру не видел.

– В документе написано, что монахи повернули реку и залили вход, – напомнил отец Иреней.

– Там есть одно место, где река течет вдоль утеса. По утесу идет вертикальная трещина, которая опускается прямо в речную быстрину. Видимо, там и должен быть вход в пещеру, – предположил архимандрит.

Их беседа была прервана громким стуком в ворота монастыря, который громом прокатился по полусонным окрестностям.

Нападение киргизов

В келью архимандрита вошел монах и доложил, что у ворот собралась толпа киргизов и требует выдать им золото и серебро, хранящееся в монастыре. Архимандрит Иринарх и отец Иреней поспешили во двор монастыря.

За воротами стояла разъяренная толпа. Путая русские и киргизские слова, люди, наполненные лютой злобой, выкрикивали угрозы в адрес монахов, русского царя и русских людей. Киргизы были вооружены пиками, саблями, половина имела длинные фитильные ружья, часть вооружена была карабинами «Бердана» с приделанными к цевью деревянными ножками для прицельной стрельбы лежа. Увидев вышедшего за ворота архимандрита, от толпы отделилось несколько человек, вероятно, зачинщиков мятежа, и направилось к нему.

– Мы придем завтра в десять часов утра, – на чистом русском произнес один из них, довольно богато одетый киргиз. Расшитый халат и серебряный пояс выделяли его из общей толпы. – Вы должны приготовить для нас все ценные вещи, которые есть в монастыре. Иначе мы с вами сурово расправимся и возьмем сами.

– Мы – рабы Божьи, – дрожащим от волнения голосом проговорил архимандрит Иринарх, – мы не держим ничего ценного в домах и храмах. Мы – монахи, и нам должно вести скромный образ жизни. Все серебро – это церковное: кадила, оклады на иконах, утварь – более ничего. У нас нечего взять. Оставьте нас в покое.

– Я вас предупредил, – мрачно отозвался киргизский главарь и, кивнув толпе, увел ее прочь от стен монастыря.

Ночь прошла без сна. Монахи все время провели в молитвах, прося Господа отвести карающую руку, защитить их от нападок инородцев.

Утром решено было идти на лодках к недалеко расположенному от Светлого мыса Заячьему острову, на котором монахи выкопали большую подземную пещеру с центральным коридором и боковыми кельями. В ней монахи отгораживались от суетного мира и в тиши подземных камер предавались молитвам, словно древние праотцы. Монахи знали, что киргизы суеверны и боятся ходить по озеру на лодках. На острове обитатели монастыря будут в безопасности.

Но восемь монахов отказались сесть в лодки. В основном это были почтенные старцы, которые твердили: «Никуда мы не поедем. Мы старые, нас не тронут. Как Богу угодно, так и будет, а монастырь мы не покинем». Среди них оказался и схимонах Ираклий, которому было чуть более пятидесяти лет.

Островок был совершенно маленький, и все монахи, в числе которых был и отец Иреней, с трудом на нем разместились. Правда, сразу несколько человек могли спрятаться в подземных катакомбах. Все усиленно молились за оставшихся в монастыре братьях, просили Господа вступиться за них. Архимандрит Иринарх призывал всех мужаться и достойно принять смерть за веру, если Творец потребует их жизни.

До монастыря было около двух километров, но до монахов, сгрудившихся на острове, явственно долетел гул многочисленных голосов, резких криков и беспорядочных ударов, донесшихся со стороны Светлого мыса в назначенный час. Люди продолжали неистово молиться.

К вечеру на Светлом мысу стихло. Над монастырем закурился черный дымок. «Сжечь хотят», – мелькнуло в голове отца Иренея, и он закричал: «Братья, давайте быстрее на лодках к монастырю. Не дадим сгореть святой обители».

Когда монахи достигли Светлого мыса, оказалось, что на дым съехались люди из близлежащих деревень и потушили пожар. Оба храма, часовенка и колокольня остались целы. Но, Боже, какое ужасное зрелище предстало их взорам!