Доктор Данилов на кафедре - Андрей Шляхов Страница 26

— Владимир Александрович, мне тут из департамента прислали, — заведующий кафедрой протянул через стол толстенный коричневый конверт большого формата. — Обработайте, пожалуйста…

Предстояло дать заключение по трем случаям летальных исходов, в которых обвинялись врачи анестезиологи-реаниматологи. В каждом случае в прокуратуру поступили заявления от родственников умерших и были заведены уголовные дела.

«Богато!» — почему-то на почти украинском подумал Данилов, не иначе как сказалось вчерашнее блуждание по украинским сайтам в поисках более-менее приемлемого варианта летнего морского отдыха. Нужно было так, чтобы не очень далеко, не слишком многолюдно и можно было бы доехать на поезде.

Первый случай произошел в восьмой клинической больнице ОАО «Российские железные дороги», в обиходе называвшейся «восьмой дорожной». Анестезиолог Карасеевский обвинялся в причинении смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей. Вторая по распространенности в медицинском мире статья — после получения взятки.

И случай-то был не очень сложный — удаляли липому [30]на шее, которая была крупной (десять с половиной сантиметров в диаметре). Операция шла под наркозом, а не под местным обезболиванием. Располагалась липома в месте прохождения крупных сосудов, что грозит хирургу кое-какими неприятными осложнениями. Лучше уж сразу иметь пациента подключенным к аппарату искусственной вентиляции легких и с катетером, обеспечивающим моментальный и удобный доступ в кровеносное русло, чем экстренно подключать и катетеризировать его в середине операции, когда из случайно раненого сосуда фонтаном брызжет кровь. Сосуды чаще травмируются не от того, что у хирурга с перепоя дрожат руки (хотя случается и такое), а от нестандартного расположения сосудов. У всех так, а у этого — по-другому, что не всегда возможно увидеть в операционной ране.

Карасеевский, анестезиолог с пятнадцатилетним стажем, допустил чисто студенческую ошибку: установил эндотрахеальную трубку, через которую проводится искусственная вентиляция легких, не в трахею, а в пищевод. Причем — со второй попытки, стало быть, имелись какие-то технические сложности. У некоторых людей анатомическое строение такое, что трубку приходится вставлять практически вслепую. Есть, конечно, и те, у которых видно все. Шикарный обзор некоторые врачи называют «как на вскрытом трупе».

Кстати, иногда случается и обратное: желудочный зонд при промывании желудка попадает не в желудок, а в трахею. Когда надо в трахею, при помощи ларингоскопа [31]не зайдешь, а когда не требуется — попадешь вслепую.

Если, не разобравшись, где стоит зонд, присоединить к нему воронку и начать бодро лить в нее воду, то можно преспокойно утопить пациента. Во избежание фатальной ошибки рекомендуется после установки зонда подвести его свободный конец к уху и прислушаться. Если слышно дыхание пациента, значит, зонд надо переустановить правильно. Также контролируется и правильность установки эндотрахеальной трубки.

Странно, что опытный врач не заметил, что атинтубировал пищевод.

Впрочем, любой из читателей, скорее всего, может с ходу, не задумываясь, вспомнить нескольких горе-специалистов, ничего толком не умеющих, но кичащихся своим великим стажем. Это дело хорошее, но все зависит от того, как накапливать опыт и его осмысливать. Кому-то стаж дает опыт и знания, другим — только амбиции. Можно проездить пятнадцать лет на «Скорой» или, например, простоять столько же у операционного стола, но остаться дураком. Бывает. Как говорится, можно всю жизнь есть картошку, но так и не стать ботаником.

Карасеевский не встревожился даже тогда, когда в ходе операции у пациента резко упало артериальное давление и появились несомненные признаки гипоксии: [32]кожные покровы стали бледно-синюшными и влажными, а дыхание — неровным. Хирург, производивший операцию, написал, что когда он выразил беспокойство по поводу состояния пациента (хороший хирург не только режет и зашивает, но и за состоянием пациента следит по мере возможностей), анестезиолог Карасеевский заверил его, что все в порядке, и разрешил продолжать операцию. Оставалось в общем-то не так уж и много: опухоль освободили от связей с окружающими ее тканями, оставалось вырезать, осмотреть рану и послойно ее ушить.

«Еще немного, еще чуть-чуть…» — поется в известной песне. Пациент не стал ждать окончания операции — выдал остановку сердечной деятельности. Начались реанимационные мероприятия. На помощь прибежал заведующий отделением анестезиологии, который и обнаружил, что эндотрахеальная трубка находится в пищеводе. Пациента удалось завести, сердце начало биться, но самостоятельное дыхание не возобновилось. Из комы, вызванной развившимся на фоне гипоксии отеком мозга, он так и не вышел, умер на седьмой день в реанимации.