Лето - Алла Горбунова Страница 26

Когда я рассказала по телефону Тане, что за странный текст я сейчас пишу – смесь сочинения на тему «как я провёл лето», дневника, эссе с целыми фрагментами дневника снов, записей мыслей, ассоциаций, воспоминаний, описаний природы и жизни на даче и т. д., – Таня сказала, что это будет «буддистская» книга. Буддистская – совершенно спонтанная, бытийная, которая сама себя пишет, ткётся из быта, мыслей, снов, не имея внешнего логического сюжета или какого-то однозначного сообщения, стихийная книга, рождающаяся на глазах читателя, роман в постоянном процессе становления. Мне очень понравилось это определение – «буддистская» книга. Долго не могла перейти к крупной форме, потому что не хочу и не могу писать то, что обычно имеют в виду под романом. У меня есть какое-то ощущение, что роман выполняет свою задачу, когда есть определённый способ отношения личности к истории, а сейчас этот способ стал другим, трансформировался. Для того чтобы был роман, должна быть возможность объединить все смыслы событий в общем пространстве, и мы не можем это сделать так, как делали раньше. Но зато мы теперь можем открыть «золотую скрепку» истории в любой точке, где угодно. И для этого нужен какой-то новый тип большого повествования, может быть, «буддистская» книга и есть этот тип. Я искала такой тип повествования, форму для крупной прозы, максимально свободную, цель которой – не нарратив, не рассказ истории, разворачивающейся по каким-то законам, а построение пространства для жизни, пространства для разговора от сердца к сердцу, пространства для выражения экстремального духовного опыта человека и опыта бесконечного, не-человеческого. Такой текст в постоянном становлении похож на тексты во сне, которые прямо на глазах пересоздаются, буквы меняются местами, тексты, которые текут, как река, постоянно меняясь. Вот так я понимаю Танины слова про «буддистскую» книгу. Надеюсь, что-то подобное у меня получается.

Девятый день без антидепрессанта. Летнее солнцестояние, самая короткая ночь в году. Спала плохо, проснулась разбитая, тело будто налито свинцом, жуткая слабость, еле ходила. Вдобавок опять проявляются симптомы моей загадочной болезни, из-за чего много ипохондрических мыслей, страхов, и непонятно, что делать.

Мама сказала, что ходит к экстрасенсу, очень простой женщине, типа бабки. И эта экстрасенс у меня болезни крови или чего-то онкологического не видит, но верно диагностировала у меня ангиому в мозгу. Ещё до того, как я недавно про неё узнала, сделав МРТ, она дважды маме говорила, что в мозгу у меня какое-то сосудистое образование. Говорила: «Я не знаю, что это, но, скорее всего, что-то сосудистое, наверное, ангиомка какая-нибудь».

Сама мама сегодня чувствует себя нормально, кашля больше не было, подозрение на коронавирус снято. Мама считает, что это потому, что она смотрела на какую-то цветную мистическую картинку для медитации, которая призвана отгонять коронавирус.

Десятый день без антидепрессанта. Самочувствие хорошее, жалоб нет. Достаточно бодрая. Заезжал Дима на машине по дороге из Лосево в город, выпили чаю на лужайке. Потом гуляли с мамой и Егором, учили его кататься на самокате. Тёплая погода вернулась, и с ней ощущение радости. Ещё радостное: зацветает жасмин. Его у нас на участке много: у старого дома два куста, за умывальником большой куст. Его аромат и цветение ассоциируются для меня с разгаром лета, его высшей точкой. Спирея уже облетела, сирень стремительно ржавеет. Весь участок в люпинах. Вечером мы ходили с Егором и Гошей на Большое Борковское, прыгали на батутах, потом подошли к бару «Мотор», он оказался закрыт. На территории базы мы нашли вольер со спящим клубком енотом и показали его Егору. Егор очень любит енотов, но это был первый енот, которого он видел вживую.

Сходили на озеро (28 градусов жары), там купались, делали чаши из песка – вначале делали из сухого песка горку с углублением, потом заливали в это углубление воду, когда вода впитывалась, расчищали края вокруг намоченной области – и получался остов чаши из песка, пропитавшегося водой. На обратном пути шли мимо магазина, и я услышала обрывок разговора трёх дачниц, из этого магазина вышедших; одна из них говорила: «…мы купили у неё целую корзинку разных сыров, а сама она такая женщина, ей двадцать семь лет, и у неё роман с сырами, как она о них рассказывает, как в них разбирается!» Это было сказано с восхищением, и меня удивил этот метафорический оборот: у молодой женщины роман с сырами. Странная сырная сексуальность.

Когда вернулись, обнаружили в доме непонятно откуда там взявшуюся огромную лягушку, из тех, что живёт в лесу, в сырых местах, и быстро погибает без влаги. Она сидела у порога и смотрела на нас. Дверь была заперта, как она могла проникнуть? Как забралась по довольно высоким ступенькам на крыльцо? Быть может, она пришла изнутри, просто завелась от грязи, из-за того, что давно не прибирались. Я хотела её вынести, но она ускакала от меня под кровать и скрылась, и непонятно, как выманить. Страшно, вдруг лягушка погибнет там в тёмном углу или выйдет оттуда в неподходящий момент, попадётся под ноги, погибнет по неосторожности. Появились ещё какие-то такие мысли: вдруг это не лягушка, а кто-то, принявший облик лягушки, какой-то знак нам, какой-то природный символизм. Вдруг это чья-то дорогая душа пришла к нам в облике лягушки? Я поставила для неё тазик с водой, в надежде, что он её приманит.

Лягушка показалась, была рядом со щелью между стеной и тумбочкой. Я быстренько взяла её в руки и осторожно отнесла в заросли. Она ускакала. После этого вечером видела двух ежей на участке. Всюду жизнь.

Денис позвонил. Он уже на дороге в Кировск, скоро будет там, появилась связь. Сказал: «Север – это моя любовь». В горах всё было хорошо, его пустили на базу МЧС, а сейчас на квадроцикле провезли большую часть дороги до Кировска.

Сладкий запах жасмина в воздухе, тёплый летний день, ребёнок, купающийся в надувном детском бассейне на лужайке, ёжики в кустах, лягушка, выносимая на руках из дома, – как хрупок этот Рай, как легко он может обернуться кошмаром, но при этом он безусловен, неотменим, это «истинный мир», в котором хочется жить всегда. Очень страшно – потерять доступ в «истинный мир», я знаю людей, у которых, как мне кажется, внутри это произошло. Они говорят так, будто видели всё на свете и поняли, что цена этому – полкопейки, и, что бы ты им ни показал, они это обесценят. В каких-то богословских сочинениях я прочитала, что это и есть самый страшный грех, хула на Святого Духа. Хулить Христа и Бога Отца нехорошо, но не так критично, потому что признавать их или нет – это вопрос веры, а вот Святой Дух явлен каждому непосредственно, это любовь, радость, свобода, ребёнок в надувном бассейне, запах жасмина, лягушка в доме. Если это похулить в своём сердце – отрезаешь себя от «истинного мира», и летнему дню, свету, детству к тебе уже не пробиться. Этот грех страшный не потому, что подлежит особому наказанию и осуж-дению, а потому, что в нём человек сам себя отрезает от всего спасительного и Святой Дух к нему уже не может пробиться, чтобы действовать и жить в нём.