Тысяча сияющих солнц - Халед Хоссейни Страница 26
Тысяча сияющих солнц - Халед Хоссейни читать онлайн бесплатно
Придя домой, Баби перво-наперво помылся и причесался. А то вся голова была седая от муки.
— Что у нас сегодня на ужин, Лейла?
— Вчерашний ош.
— Здорово. — Баби вытер волосы и сложил полотенце. — А что сегодня будем изучать? Умножение дробей?
— Как переводить дроби в смешанные числа.
— Отлично.
Каждый вечер после ужина Баби занимался с Лейлой, обычно чуть-чуть опережая программу — чтобы девочка чувствовала себя в школе увереннее. Единственное, в чем Баби был на стороне коммунистов, — хоть они лишили его любимой работы — это в вопросах образования, особенно женского. Почти две трети студентов Кабульского университета составляли теперь женщины — будущие инженеры, юристы, врачи.
«Женщинам всегда приходилось нелегко в нашей стране, но теперь, при коммунистах, им дали чуть ли не все права, которых у них раньше не было, — шептал он (мама не выносила, когда при ней говорили хоть что-то хорошее про коммунистов). — Пропаганда пропагандой, однако теперь женщинам в Афганистане открыты все пути. Воспользуйся этим, Лейла. Хотя кое-кто, заслышав про свободу женщин, сразу хватается за оружие».
Под «кое-кем» Баби подразумевал отнюдь не жителей столицы с их более-менее либеральными взглядами. Здесь, в Кабуле, женщины учились в университете, ходили в школу, занимали посты в правительстве. А вот глубинка, населенная разными народностями (пуштунами в том числе), особенно на юге и на востоке страны вдоль границы с Пакистаном... Там женщину одну и без бурки на улице не встретишь. Там люди, живущие по древним племенным законам, в штыки приняли директивы коммунистов об освобождении женщин. Ведь новые распоряжения запрещали выдавать замуж против воли, вступать в брак, если невесте нет еще шестнадцати лет... У тебя есть дочери? Теперь они не обязаны безвылазно сидеть дома, могут учиться и работать наравне с мужчинами, — это не укладывалось в голове у тех, кто привык жить по старинке.
«Враг, которого невозможно победить, — это ты сам», — возглашал Баби и тяжко вздыхал.
Баби сел к столу и погрузил кусок хлеба в ош.
Лейла решила, что расскажет ему про Тарика и Хадима за едой, пока они не приступили к дробям. Но тут в дверь постучали.
На пороге стоял коренастый человек с обветренным лицом. На голове у человека красовался паколь [29].
— Мне надо поговорить с твоими родителями, дохтар-джан, — сказал коренастый Лейле.
— А кто их спрашивает, что мне им передать?
Баби положил руку девочке на плечо и легонько подтолкнул:
— Иди-ка наверх, дочка. Ну, живенько.
— Я из Панджшера. У меня для вас дурные вести, — успела услышать Лейла, поднимаясь по лестнице.
Мама уже была в передней, рука прижата к губам, глаза устремлены на мужчину в паколе.
В следующее мгновение все трое уже сидели. Гость что-то тихо говорил.
Лицо у Баби залила смертельная бледность.
А мама закричала и принялась рвать на себе волосы.
На следующее утро целая толпа соседок заполнила дом, ведь хлопот в связи с хат-мом —поминками — хватало. Заплаканная мама не поднималась с кушетки, тиская в руках носовой платок. При ней неотлучно находились две женщины, которые, всхлипывая, попеременно гладили ее по руке, причем с такой осторожностью, будто перед ними была и не мама вовсе, а очень хрупкая фарфоровая кукла. Фариба, казалось, не замечала их. Лейла опустилась перед ней на колени:
— Мамочка.
Фариба, прищурившись, смотрела на дочку.
— Уж мы ею займемся, — внушительно произнесла одна из плакальщиц.
Лейле уже доводилось бывать на похоронах, и она знала, что такого рода утешительницы берут на себя все тяжкие обязанности по проводам покойника в последний путь и никому не позволяют вмешиваться.
— Мы обо всем позаботимся. Иди, девочка, поищи себе занятие. Не тревожь маму.
Слоняясь из комнаты в комнату, из передней в кухню, Лейла места себе не находила. Пришли Хасина и Джити с мамами. Завидев Лейлу, Джити бросилась к ней и на удивление крепко обняла своими тоненькими ручками. Из глаз у Джити полились слезы.
— Держись, Лейла, — ободряюще шепнула она.
Три подружки сидели во дворе, пока кто-то из женщин не попросил их помыть стаканы и расставить тарелки.
Баби тоже бесцельно шатался по дому, не зная, куда себя деть. «Не пускайте его ко мне» — вот и все, что сказала мама за целое утро.
Наконец Баби уселся на стуле в прихожей, безутешный и жалкий. Ему сделали замечание, что он загораживает проход. Баби извинился, потоптался еще немного и скрылся у себя в кабинете.
Ближе к вечеру мужчины отправились на поминки в специально снятый в Карте-Се зал. Женщины собрались в доме. Лейла сидела рядом с мамой у входа в гостиную, где и полагается сидеть близким родственникам покойного. Участники церемонии снимали обувь, кланялись знакомым и рассаживались вдоль стен. Пришла Ваджма, пожилая повитуха, которая принимала Лейлу. Перед глазами у Лейлы мелькнула мама Тарика в черном платке поверх парика, поклонилась Лейле и печально улыбнулась.
Голос с кассеты заунывно читал Коран. Женщины вздыхали, всхлипывали, покашливали. Время от времени слышались трагические рыдания.
Пришла жена Рашида Мариам. Из-под черного хиджаба выбивались пряди волос. Мариам села у стены напротив Лейлы.
Мама непрерывно раскачивалась взад-вперед. Лейла взяла ее за руку, но Фариба, казалось, ничего не заметила.
— Принести тебе воды, мамочка? — спросила шепотом Лейла. — Ты пить хочешь?
Но мама молчала, только качалась туда-сюда, уперев пустой взгляд в ковер.
Не сразу, потихоньку, Лейла начала отчасти постигать безмерность свалившегося на их семью горя, отчаяния и рухнувших надежд. Но прочувствовать всю глубину маминой потери ей все равно было не дано. Ведь Лейла не помнила покойных братьев живыми. Ахмад и Hoop всегда были для нее легендой, чем-то вроде королей из книги по истории или сказочных героев.
Вот Тарик был настоящий, из плоти и крови. Тарик учил ее пуштунским ругательствам, обожал соленые листья клевера, причмокивал и мычал за едой. У Тарика под правой ключицей была родинка в форме перевернутой мандолины.
Лейла сидела рядом с мамой и послушно оплакивала покойных братьев.
Хотя настоящий брат у нее был один. И он был жив.
Теперь недомогания так и навалились на Фарибу и не оставляли ее до конца жизни: болели грудь и голова, ныли суставы, закладывало уши, на теле появлялись шишки, которые могла прощупать она одна. Баби сводил ее к доктору, тот велел сдать анализ крови, мочи, сделать рентген — и никакой болезни не обнаружил.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments