Как мы не стали бандой - Глеб Черкасов Страница 26

Антон пять лет учился на факультете невест, попутно работал в газете, славившейся вольными нравами, однако личная жизнь складывалась довольно скудно. Не сказать что совсем никогда и ничего не ладилось, но не случилось и изобилия романов, о котором, начиная с седьмого класса, благодаря в том числе и беспорядочному чтению, грезил толстоватый домашний мальчик.

Его институтский Санчо Панса, Толя Крипун, считал, что Антон все делает не вовремя.

Однажды они зависли в общаге у Толи, и тот позвал Анечку, «которая всем дает, потому что весело». Маяков зачем-то стал читать стихи и романтически ухаживать. Несколько ошалев и заскучав от непривычного обращения, Анечка улизнула на соседний этаж, где привычно провела время с вратарем ватерпольной команды института. Антон утешился портвейном.

В другой компании Маяков угостил крайне приличную девушку худшими анекдотами из своего арсенала, хватая, для подкрепления амбиций, ее за коленки. Результат получился еще хуже, чем с Анечкой. С ней-то Антон потом все-таки сходил в пустующую аудиторию и получил, по меткому замечанию Крипуна, диплом об участии во всеобщем попадании и окончании.

Романтическим планам Маякова часто мешал алкоголь. Он пил, чтобы не робеть, а выпить немного — не умел. Несколько перспективных вариантов — Антон называл так по отцовскому примеру девушек, с которыми могло что-то получиться, — ушло ровно потому, что он напился.

Катя училась с Маяковым на одном курсе, но тогда ничего и близко между ними не затевалось.

Общение возобновилось случайно. Матереющий на ходу, уже после первых думских выборов, журналист Маяков зашел узнать новости в новый офис своих знакомых, занимавшихся рекламой, пиаром и всем на свете. В одной из комнат Антон увидел однокурсницу, прилежно сканировавшую целую охапку региональных газет. Пользуясь привилегией гостя, он отвел ее покурить, гордо угостив кэмелиной. Катя рассказала, что в школу учительницей идти смысла нет, а тут и стажировка, и перспективка. Денег не платят пока, зато в столовке соседней по талонам прям объедение.

Эту схему Антон знал очень хорошо: агентства за харчи нанимали бывших и нынешних студентов для исполнения муторной технической работы, обещая потом место с зарплатой. Как правило, испытательный срок никто не проходил — это, в общем, и не предполагалось. Агентства получали на руки халявные базы данных. Бывшие и действующие студенты валили обратно на улицу.

Маяков, дослушав рассказ Кати, пошел к главному начальнику конторы, пообещал взять и опубликовать небольшое экспертное интервью, а потом замолвил словечко за однокурсницу, назвав ее очень перспективной по части пиара девушкой.

Когда за сигаретой Катя с надеждой рассказывала, что до окончания стажировки осталось пять дней, Антон почему-то вспомнил, как они на первом курсе большой компанией после концерта Михаила Задорнова пили в подъезде какое-то дешевое вино и травили анекдоты, перемежая их цитатами из маститого сатирика — в очень вольном изложении.

Катю взяли на работу. Через несколько недель глава агентства настаивал, что кадровая находка случилась исключительно благодаря его невероятному чутью на перспективных людей.

Роман случился чуть позднее и почти случайно. Маяков освещал съезд очередной демократической партии, которую учредил очередной бывший вице-премьер. Катина контора подрядилась организовать мероприятие. Денег и понтов у отставника оставалось как у дурака фантиков, поэтому сняли корабль, надежно вмерзший около набережной Москва-реки. Организаторы и делегаты съезда там и жили.

Катя, выдавая Антону пакет документов, назвала номер каюты.

Маяков пообещал заглянуть вечерком на огонек.

Планы у него на самом деле были другие. Но депутат и надежда партии нажрался до беспамятства, пошел гулять по льду, чуть не провалился в полынью, и его отправили домой. А его приятель, делегат и бизнесмен из Воркуты, звавший на проставу в ночной клуб, «к бабам вот с такими сиськами», спал, тихо поблевывая, в зале, где еще несколько часов назад произносились горячие речи о необходимости обновления власти, страны и общества.

На такси рассчитывать не приходилось. Метро закрылось, на улице было минус двадцать пять. Антон пошел к Кате. Она как раз отпихивала от двери регионального делегата, явно желавшего доверительно рассказать о трудностях демократической оппозиции в провинции. Драться Маяков не умел и потому не любил, но вид имел внушительный. После недолгой беседы поле битвы осталось за московским журналистом.

Следующие полгода у них был какой-то мерцающий роман, потом случился перерыв — Антон мастерски сваливал все свои исчезновения на лютую редакционную занятость. В конце 1994 года он нарисовался в своем полном — совсем уже немаленьком — объеме. Да и вовсе заселился к девушке, благо ее родители предпочитали жить на даче, выращивая важный для пропитания семьи урожай. Их НИИ отправил всех в отпуск в конце 1992 года: работы по специальности для немолодых итээровцев не предполагалось.

Катя жила чуть дальше от центра, чем привык Маяков, но дома все равно было уже совсем не вариант.

Отец и мать бодро шли к разводу. Они не орали друг на друга, не колотили тарелки и уж точно ни разу не собирались перейти врукопашную. Они ссорились как интеллигентные люди. И это было невыносимо.

Антон выступал за Сергея Владиленовича, который был вправе рассчитывать на некоторое уважение со стороны жены. Успешный бизнесмен, который — о редкость по нынешним временам! — не просто продавал-покупал, а занимался производством. И не водки, а книг.

Однако дома изо дня в день Маяков-старший и, соответственно, его сын слышали о том, что его книжки, детективы и фантастика с гологрудыми нимфами на обложке, хуже паленой водки, что идеалы юности сданы в утиль и тому подобное. Заработки мужа Раиса Николаевна осуждала. Так же как и его новый стиль жизни. Однажды отец пришел домой в ярко-синем пиджаке. Мать посоветовала надеть под него тренировочный костюм, слово за слово — и отец с чемоданом уехал в гостиницу «Пекин». Антон вернул его домой через день, но чашка выглядела скорее разбитой, чем склеенной.

А у Кати жилось хорошо, тем более она тоже любила поесть.

Маяков управился со вторым желтком и стал подбираться к третьему, как вдруг понял, что девушка не ест.

— Ты что, позавтракала без меня? — шутливо спросил он.

Катя качнула головой и сделала большой глоток из кружки.

— Ты не беременна, случаем? — наобум брякнул Антон.

— Догадливый, — грустно сказала Катя. — Не знаю уж как, но сразу все понял.

Внутренности Маякова сжал спазм, да такой сильный, что чуть было не вернул яичницу обратно на тарелку.

— Давно? — спросил он, чтобы выиграть время.

— Вчера у врача была, хотела сразу сказать, но ты такой усталый был, что решила до сегодняшнего вечера отложить, а ты вон какой догадливый, — повторила Катя.

Винить Антон мог только себя. За время перерыва в романе с Катей он отучился пользоваться презервативами. «Так лучше, — останавливала его руку Наташа, когда он тянулся к пакетику, — не порть себе удовольствие ерундой».