Три девушки в ярости  - Изабель Пандазопулос Страница 25

Берлин,

27 июня 1967

Моя Сюзанна!

Спешу написать тебе, пока тебе ещё не наговорили невесть что! У меня по-прежнему нет от тебя новостей. Не знаю, получила ли ты мои письма. Мне больно оттого, что ты молчишь. Не можешь же ты до бесконечности злиться, так ничего мне и не объяснив. Это на тебя не похоже! Я попробовала позвонить, но Фаншетта разговаривала так, будто я сам дьявол во плоти. Что-то вроде того, что тебе надо сдавать экзамен и не нужно тебя беспокоить. Я отказываюсь в это поверить. И лелею надежду, что ты прочтёшь эти строки. Мне нужно, чтоб ты знала обо всём, что случилось. Моя жизнь на пороге крутого виража, которого я никак не ждала.

Недавно, 2 июня, я была на своей первой манифестации — против визита иранского шаха, ты в курсе? Я видела, как один из манифестантов умер у меня на глазах, и совсем иначе, чем показали по телевизору и написали в газетах! Надо, чтобы ты знала. И говорила бы об этом. Мне хочется, чтобы весь мир взвыл от негодования, а вокруг только равнодушие и безропотность! Это так несправедливо и непонятно!.. Как будто так можно в 1967 году — тебя убьют на улице средь бела дня, и ты погибнешь неизвестно за что. Может, за идею, а может, и нет, а просто потому, что какой-то тронутый мозгами решил, что это будешь ты, что именно твоя жизнь оборвётся здесь и сейчас… Он пришёл на манифестацию впервые. Как и я. Женат, ему было 27 лет. И клянусь тебе, что его убили. Я там была. Я видела этого полицейского в штатском, Карла-Хайнца Курраса, как он хладнокровно вытащил оружие, хотя никто в его команде этого не подтверждает, и убил этого мальчика, стоявшего к нему спиной, просто выпустил пулю в затылок. Это не мог быть несчастный случай!

А когда я прочитала в прессе, чтó этот полицейский наговорил, я пришла в ярость!

Я не знаю, что думать. Вокруг все говорят: ему заплатили, чтобы дискредитировать студенческое движение. Это было бы ужасающим цинизмом. Даже написав тебе только это, я чувствую, как дрожит рука. И всё-таки именно так думает Иоганн. Он был со мной. Он тоже всё видел и потрясён точно так же. Всем надо объединиться против журналистов и правительства, которые искажают истину, как им выгодно.

Я чувствую себя преданной и оплёванной, Сюзанна. Я, именно и лично я, как будто такая недавняя история нацистской Германии снова всплыла, как будто с той грязью до сих пор не покончено. Как будто ложь и государственные интересы могли по-прежнему бесконечно превращать нас в ничто.

* Бенно Онезорг (1940–1967) — немецкий студент-филолог, во время демонстрации в Западном Берлине смертельно раненный выстрелом в затылок полицейским Карлом-Хайнцем Куррасом. Дело получило огласку, и Куррас был отдан под суд, но оправдан «за недостаточностью улик». Позже выяснилось, что этот западноберлинский полицейский был информатором Штази и членом СЕПГ.

Вернувшись домой, я не смогла скрыть правду. После только что пережитого я была в слезах. А услышав, что я была на демонстрации, — по-моему, они потеряли рассудок. И так разорались. Наговорили кучу всякого такого, что я предпочла бы забыть. Хотелось бы мне списать всё это на их родительское беспокойство, даже их бесконечные твердилки, типа что я «была совершенно безответственна», всё это я им прощаю, потому что могу это объяснить. Но не то, что последовало дальше.

Они уверены, что на меня кто-то влияет, и хотят знать, кто это. Сперва я попыталась объяснить им всё, что чувствую. Мы с ними в первый раз поспорили, то есть, хочу сказать, впервые поговорили по-настоящему…

И тогда я наконец рассказала им о собраниях в лицее у Матиаса.

Они так и сели, удивлённые; мне показалось, им захотелось услышать, что я обо всём этом думаю. Я сказала им, сколько радости, лёгкости, силы давало мне всё это, такие моменты разноголосицы в лицее! Я рассказала о своём желании вступить в борьбу за мир более терпимый и великодушный, мир без войн. Призналась им, что до этой минуты лишь со стороны следила за горячими дискуссиями, но понемногу осознала, что МЫ, молодёжь, если потихоньку и повсюду в мире будем объединяться, сможем вместе создать целое движение. В Берлине, но и в Париже тоже, в Брюсселе и Амстердаме, Нью-Йорке и Барселоне, в Риме и Японии. Мы выйдем ВСЕ выразить протест против современного империализма и против войны во Вьетнаме. И мало-помалу МЫ поймём, что по отношению к существующим властям мы — сила! Пришла пора НАМ вписать в историю новую главу, новую страницу, где главным словом будет слово «свобода»!