Полкоролевства - Лора Сегал Страница 25

Секретарь Салмана Хаддада поинтересовалась, откуда она могла знать, где находится мать Бенедикта. Что касается мистера Хаддада, то он, как она полагает, отправился домой после того, как вместе с мистером Бернстайном ознакомился с положением дел на восьмом этаже.

— Какой такой восьмой этаж?

— Тот самый! В Центре престарелых! — Это знает любой дурак, подразумевал тон секретаря. — Его превратили в зону ожидания для тех пациентов отделения неотложной помощи, которым больше шестидесяти двух.

Откроют они только утром, сейчас там делать нечего, и секретарь побросала свои вещи в сумку, давая понять, что он может идти или не идти куда угодно, а она отправляется домой.

Бенедикт тоже пошел домой, досадуя, что переживает, заставив какую-то ехидную секретаршу нервничать. Проведя весь день в тревоге о Люси, он безо всяких оснований разозлился, обнаружив сообщение Гретель, что она будет поздно. Мобильник Гретель был все еще выключен, а мобильник матери занят, и Бенедикту не на ком было сорвать злость. Что, если Джо поручил Люси и в эту ночь заниматься «наблюдением» на том самом восьмом этаже, о котором никто никому ничего не рассказал… И вообще, что за работу Джо со своим Широко Открытым Глазом делает для «Ливанских кедров»? Ливанских! Кто эти Хаддады и что у них стряслось, если они выбрали Джо, его компьютерных гениев и престарелую поэтессу с эмфиземой, чтобы те разобрались — В ЧЕМ?

Бенедикт оставил сообщения для Джо — одно на его мобильнике, другое на автоответчике городского телефона: «Где вы? Что вы сделали с моей матерью?»

Записная книжка Люси, упав, открылась на букве «С». Снодграсс, Де, умер год назад, а то и больше. Люси читала «Румпельштильцхена» Барри С., своему старому ученику, который высказал несколько тонких, умных и вполне дружелюбных соображений о рассказе. То же относится к Матту, другому бывшему ученику, прекрасному автору.

Люси вернулась к букве «А» и двинулась в алфавитном порядке по списку друзей, знакомых и людей, которых узнаешь за долгую жизнь в литературном мире: этот знаменит, этот на пути к славе, кто-то, не написав бестселлера, все же неплохо продается, кто-то пока неизвестен, а кто-то останется таковым навсегда. Она позвонила Джеффри. Его не оказалось дома. Люси подозревала, что автоответчик неизменно лжет — хозяин просто прячется. Буква «Д». Салли умерла в две тысячи восьмом. Джон вообще двадцать лет назад. У нее не хватило духа вычеркнуть их адреса.

Если кто-то оказывался дома и снимал трубку, она говорила: «Привет! Это Люси» — и слышала в ответ: «Люси! Боже, настоящая телепатия! Ты не поверишь, но именно в эту минуту я собирался тебе позвонить!», или: «Люси! Рад тебя слышать! Могу я тебе перезвонить? Ты меня поймала в дверях!», или: «Мы как раз садимся ужинать», или: «Люси, милочка, я смотрю эту дурацкую передачу по телевизору», на что она неизменно говорила: «Я оторву тебя на три минуты, это миниатюрка, я назвала ее „Румпельштильцхен в неотложном“» — и начинала читать. Алан — он жил в Калифорнии — сказал, что рано ушел на покой, перестал обучать начинающих авторов, и теперь ему не придется исправлять синтаксические погрешности, на две из которых указал — и справедливо — в ее миниатюре. Он славный, Алан. Тому, Стэнли и Виктории «Румпельштильцхен» соответственно понравился, очень понравился и показался лучшим из того, что Люси когда-либо написала. Норман сказал, что это интересно, а затем прочитал ей собственный рассказ «Перечное дерево», который, по его словам, вымотал ему всю душу. Вивиан сказал: «Ты сама знаешь, это не в моем вкусе», а Джеффри по-прежнему не было дома. Софи крикнула, чтобы Джордан взял параллельную трубку, и они слушали рассказ вдвоем.