Мед для медведей - Энтони Берджесс Страница 25

– Спасибо.

– Моя жена, – объяснил Пол, – из Массачусетса.

– А кто они такие, американцы? – задумчиво проговорил юноша и глубоко затянулся. Вслед за этим он выдохнул дым через нос и несколько озадаченно взглянул на свою девушку, словно припоминая, откуда она взялась. – Это Анна. А меня зовут Алексей Прутков. Это похоже на американское имя?

– Но вы из Штатов? – настаивала Белинда.

– Я родился в Бруклине, – сказал Алексей Прутков. – Мой отец родом из Смоленска, а его отец – из Ниссогорска. Он увез своего сына в Америку, я имею в виду, мой дед увез моего отца, когда тому было всего пять лет. – Он смотрел попеременно то на Пола, то на Белинду и одновременно указывал на своих собеседников левым указательным пальцем. Создавалось впечатление, что он не вполне уверен, хорошо ли его понимают.

– Что ж, – улыбнулась Белинда, – значит, вы стопроцентный американец. А теперь вы приехали познакомиться со своей исторической родиной. Вполне объяснимое желание. Я рада познакомиться с вами, Алексей.

– Просто Алекс, – откликнулся новый знакомый. – И я вовсе не любопытствующий турист, жаждущий увидеть родину предков, понимаете? – Он снова перевел взгляд с Пола на Белинду. – Так? Я примерно в курсе дела, что здесь происходит. Что-то узнаешь от туристов, что-то из газет. Понимаете? Они тут все безумцы. И крутые. Что-то в этом роде.

– Некоторые вещи я совершенно не понимаю, – дружелюбно улыбнулся Пол. – Если вы не знакомитесь с исторической родиной, чем тогда вы здесь занимаетесь? Учитесь? Приехали по делам?

В обеденном зале все шло своим чередом. Самые пьяные уже покинули помещение, сами или с посторонней помощью. Несколько юношей, не спрашивая разрешения, подсели к столу четы Хасси. Студенты перестали шуметь. Теперь они выстроились в колонну, причем каждый положил руку на плечо впереди стоящего. В таком виде они маршировали по залу и что-то пели.

– У моего отца был рак, – грустно сказал Алексей Прутков. – Он хотел умереть на родной земле. У него остался только я. Моя мама давно умерла от пищевого отравления. Она очень много работала, а ее пренебрежительно именовали выходцем из Центральной Европы. Мы остались с отцом вдвоем и приехали сюда. Но ему так и не довелось увидеть Смоленск. Он умер в Павловской больнице.

– Вот оно что, – протянул Пол и искоса взглянул на Белинду. Очевидно, название ей ничего не говорило.

– Он довольно своеобразно смотрел на жизнь, – продолжал Алексей, – особенно когда уже был серьезно болен. Ему не нравилось в Америке. Он не хотел, чтобы его называли «коммунякой», все равно как ниггером или жидом. И все только потому, что его фамилия Прутков. А потом появился сенатор Маккарти… Отец говорил, что там еда не имеет никакого вкуса. Чем хуже он себя чувствовал, тем больше говорил о Смоленске. Мне казалось, что он знает об этом городе все, хотя его увезли оттуда в пятилетнем возрасте.

Угрюмый юнец в очках выдохнул на Пола облако алкогольных паров и спросил:

– Эрнест Гемингуэй. Убийство или самоубийство?

– Думаю, что убийство, – ответил Пол. Узкоглазая девушка громко зевнула. Ее тонкие губы на мгновение образовали ярко-красную заглавную букву «О». – Вероятно, дело как-то связано с кубинской политикой. Политическое убийство. – Последние два слова были подхвачены сидящими неподалеку юношами и быстро разнеслись по залу.

– Пол, все-таки ты идиот, – вздохнула Белинда.

– В Ленинграде жил мой дядя Вадим, – сказал Алексей Прутков, – он меня воспитывал. Я говорю по-русски и по-английски. У меня есть работа. Я – переводчик в «Интуристе». – Он свысока посмотрел на собеседников, словно ожидая, что на него сразу же посыплются поздравления. – Но где я? – тоскливо вздохнул он. – И где это все? Куда мы все идем? В общем, я не знаю, где я и кто я.

– Вы имеете в виду, что не уверены в своей лояльности? – уточнил Пол.

– Не знаю, что я имею в виду, – вздохнул Алексей Прутков. – Я слышу рассказы о людях, ждущих, что им на головы свалится бомба. Люди в Америке и Западной Европе живут, слушают музыку и ждут, что на них сбросят бомбу. А кто собирается ее сбросить? Вот что мне хотелось бы знать.

– Мы все хотели бы это знать, – сказала Белинда.

– Виновато государство, – заключил Алексей Прутков. – Именно оно хочет уничтожить все живое только для того, чтобы доказать, что оно самое сильное.

– Ерунда, – сказал Пол. – Кстати, вам вообще не стоит вести такие разговоры. Во всяком случае, здесь, в России.

– Россия или Америка, – вздохнул Пол. – Какая разница? Все равно – государство. А нам ничего не остается, только собраться вместе и просто жить, не думая о завтрашнем дне.

– Вы можете это сделать здесь? – поинтересовалась Белинда.

– А почему бы не попробовать? – улыбнулся Алексей. – Жизнь – важная и интересная штука. Вино, женщины, музыка, другие удовольствия… Нельзя терять ни минуты. Пока еще есть время, надо брать от жизни все.