Делай, что хочешь - Елена Иваницкая Страница 25

Острое слово всем понравилось. Сестры просияли, Старый Медведь хлопнул по плечу Андреса, который уже явно не считал, что разговор какой-то ненужный. Я глупо не вытерпел чужого успеха и полез с репликой:

– Пусть дует хоть встречный, хоть поперечный, главное – вцепиться в руль. Никуда не доплывешь и на мель сядешь, зато будешь трагической личностью.

Андрес взглянул снисходительно и припечатал:

– Кто следует долгу, тот и так трагическая личность.

– Ты о себе?

Но он не удостоил обидеться:

– А если отсчитывать от обстоятельств, то выйдет, что мораль относительна.

Ответом было недоуменное молчание. Потом Герти спросила: а как же иначе? И сама ответила: конечно, относительна! Молчание стало напряженным, но тут проводник как-то очень удачно вмешался. Следующий источник – Зеркало, за ним – Изумрудный, а за ним…

В ожидании чудес набрали целебной воды в мех и бочонок, набили травами кожаный мешок. Потом долго пробирались неприметной тропинкой.

Наконец, метис сообщил, что почти прибыли, лошадей тут оставим – «кто в первый раз, советую зажмуриться». Андрес отказался – «ребячество!» Я бы согласился, но «ребячество» царапало.

– Хотите, завяжем глаза? – предложила Герти, а я обрадовано и коварно воспользовался:

– Хочу. С удовольствием. Завяжите вашей косынкой. – Она послушалась, и мне на глаза легла мягкая душистая ткань.

– У вас апельсинные духи, – заметил я, предоставляя Андресу раскаиваться, завидовать и беситься.

– Это не духи, – хозяйственно объяснила Юджина. – Здесь у нас на границе лимоны и апельсины недавно стали перерабатывать. Сок, мармелад, эфирное масло. Еще ароматическую вытяжку освоили. Она и вместо духов и всюду добавляют, хоть умываться, хоть белье полоскать.

С тем Юджина и Герти подхватили меня под руки и повели, остерегая и разжигая любопытство: «Здесь корень, перешагните… здесь, как в сказке!..» Но что могло скрываться на лесной полянке? Капище? Райская птица в золотой клетке?

Послышалось восклицание Андреса: «Надо же! И впрямь чудеса». Мы вышли из густой тени. Сквозь повязку на веках загорелось солнце. Осторожные пальчики потянули ленту: «Сезам, отворись!»

Впечатление оказалось сильным и нереальным. Среди кустов и деревьев, окружающих круглую, как по циркулю выведенную поляну, не было ни одного зеленого. Но нет, это напоминало не осенние краски, а детскую фантазию о невероятном..

Больше всего было кленов с остро вырезанными, крупными пятипалыми листьями. Одни светились алым закатом, у других цвет кроны сгущался до ярко-вишневого и шоколадного или размывался до оттенка розового облака. Молодые дубки темнели иссиня-багровой листвой. А кусты были разные: и откровенно, беспримесно фиолетовые, и лиловые с кармином, и медные, и черные с синим.

– Что это? – спросил я, вспомнив, что на днях почти в тех же условиях задавал тот же вопрос.

– Смотря о чем вы, – рассудительно начал проводник. – Дубки и клены – это понятно. Но они недолго бывают такими. Летом на жаре загорят, станут зелено-коричневыми. Вот эти два деревца – яблони. А вот лещина. Орехи тоже будут красные. Вон те кусты, до черноты фиолетовые, – просто бузина. Если же спрашивать, откуда это, то никто не знает. Можно прикинуть, когда посажено. А кто это придумал, зачем и почему, неизвестно. Но красиво придумал. И еще кто-то должен был полянку поддерживать. Иначе дикий лес забивает.

Тут я заметил ухоженность алого круга. Трава – единственное зеленое пятно – бережно скошена.

– Правильно я понимаю, что вы эту поляну нашли и теперь о ней заботитесь?

– Да, присматриваю. Когда нашел, лес ее сильно потеснил, видно было, что постояла забытой. Но кто-то ухаживал, и недавно. Кто? Погиб, наверное, во время событий. Мне и захотелось продолжить. Думал, что это был за человек. Тут, похоже, и трава росла сиреневая. Совсем удивительно. Но такую траву восстановить не могу. Вон те розовые кусты – барбарис. Это уже я посадил.

– Где же вы их взяли?

– Ну как где? Выписал. Прислали. Из Ботанического сада, из дендрария университетского.

Что за фокусы на границе – метис-проводник в переписке с университетом?

Старый Медведь принес корзину с припасами. Сестры расстелили на траве темно-синюю скатерть, расставили знакомые красные миски. Мы с удовольствием выпили и принялись за еду. Хлеб, сыр, оливки. Странно, что проводнику не только не налили, но и не предложили. От здешних товарищеских чувств я как-то не ожидал такого пренебрежения к человеку подчиненному.

Заговорили все о том же. Относительна ли мораль?

– Сейчас докажу, – уверенно начала Герти, но вдруг смутилась и разрумянилась. – В сказках… – Мы заулыбались. – Ну да, в сказках… герои часто оказываются на распутье. Видят валун у трех дорог или железный столб в густом лесу. На камне или на столбе надпись: прямо по дороге – голову сложить, налево – коня потерять, направо – женатым быть. Обычно вспоминается такой выбор. Вот и давайте сыграем. Испытание устроим. – И первым делом она обратилась ко мне: – Алекс, вы что выбираете?

Я выбрал потерять коня и тут же пожалел о своем дешевом благоразумии, потому что Андрес усмехнулся, прищурился и отрывисто заявил, что едет прямо: «Голову сложить!»

– А вы, Гай?

– Направо, – решил проводник. Все засмеялись. Теперь была очередь Юджины.

– Сначала нужно спросить, куда я собралась, – уклончиво ответила она. – Может, это вовсе не моя дорога.

– Не моя точно, – поддержал ее Старый Медведь. – Я выбрал бы – домой поеду. Это совсем в другую сторону.

– Марту не спрашиваю, потому что она знает секрет, – продолжала Герти. – Вернее, мы обсуждали и вместе секрет обнаружили.

– Мы любим сказки, и нам их рассказывают, – объяснила Марта. Наклонилась к сестре и установила подбородок ей на плечо. Как же они похожи и какие разные. – Здесь у нас на границе люди собрались отовсюду. И привезли свои сказки. Кто умеет рассказывать, рад слушателям. Мы даже записываем. Тут тоже есть секрет. Нельзя слушать и записывать одновременно. Рассказчику трудно. Слушатель должен ахать и в глаза смотреть. А кто пишет – тихонько в сторонке сидеть. Вот ребенок записывал-записывал и заметил удивительную вещь.

– Да, что и к поражению и к победе может привести любой выбор. Вообще-то на камне, на столбе – или на старом дубе, на скале – написано бывает всякое. Почти всегда в сказках есть смерть – убитым быть, голову сложить, а другие обещания меняются. Вместо коня потерять – сума да тюрьма, вместо женатым быть – богатство да веселье. Или вместо сумы да тюрьмы – стать оборотнем, вместо богатства да веселья – остаться самим собой. Однажды витязю выпало так: ехать прямо – погибнуть, налево – коня потерять, направо – сума да тюрьма. Повернул он налево. Тут же налетел вихрь, обернулся волком-великаном и загрыз коня. Как будто рок его принуждал или на нем заклятье лежало. Загрыз, а потом сам же героя и возил, представляете? Вместо коня.