Отец мой шахтер (сборник) - Валерий Залотуха Страница 25

– Кому?

– Да тебе же! – воскликнул коротышка и даже топнул от досады ногой, обутой в галошу.

– Я не понимаю… – сдался Александр Сергеевич.

– Ну «Макаров», пушка, пистолет то есть, нужен тебе?

– Зачем? – спросил Макаров, все еще плохо соображая.

– Зачем, зачем… – Незнакомец даже развел руками. – Пригодится… Время-то сам знаешь какое. – Он сунул руку в глубокий карман халата, видимо, за пистолетом, и Макаров испуганно отшатнулся.

– Нет, нет, что вы! – воскликнул он, попятился, повернулся и заторопился, почти побежал прочь.

– Ну и мудак, – сказал ему вслед незнакомец обиженно, но незло.

Забежав за угол дома, Александр Сергеевич остановился и обессиленно прижался спиной к стене. Потер, успокаивая, гулко и часто стучавшее сердце, стянул с шеи платок и вытер обильно вспотевший лоб.

Оттуда, где он только что стоял, донесся свист – высокий и нервный. Гном насвистывал «Сердце красавицы», и надо признать, что слух у него был неплохой. Макаров растерянно улыбнулся, вытянул шею и выглянул из‑за угла.

Продавец пистолета прохаживался поперек улицы, развивая и усложняя мелодию.

Сердце Макарова успокоилось. «Нет, я не мудак», – подумал он, вышел из‑за угла и окликнул коротышку:

– Эй!

Тот остановился, увидел Макарова и побежал к нему, угодливо подавшись вперед и склонив голову набок, как бегают половые из фильмов про наше дореволюционное прошлое.

– А за сколько? – осторожно спросил Макаров.

Неизвестный громко и облегченно вздохнул и спросил в ответ деловито:

– А сколько дашь?

– Десять, – сказал, как отрезал, Макаров.

– Чего? – не понял гном.

– Не рублей, конечно, тысяч…

Продавец обрадованно засмеялся:

– Тысяч, конечно тысяч, кто же теперь на рубли считает…

– Да, да, – закивал Макаров.

– Десять тысяч, – проговорил незнакомец мечтательно.

– Десять тысяч, – подтвердил Макаров.

– Да это не цена, копейки, ты знаешь, сколько он сейчас на черном рынке стоит?! – воскликнул вдруг коротышка, испугавшись, видимо, что продешевил.

– У меня больше нет, – объяснил Макаров.

– Да я не потому! Это чтоб ты не подумал, что я стою тут, наживаюсь, это я так, по случаю, а десять тысяч тоже хорошие деньги.

– Хорошие, – согласился Макаров.

– Очень даже хорошие… А… они у тебя с собой? – с робкой надеждой в голосе поинтересовался гном.

– С собой.

– Покажи!

Макаров опустил руку в карман, нащупал там конверт, но остановился.

– А ты? – спросил он.

Гном сунул руку в карман халата, но тоже задержал ее там, видимо опасаясь обмана.

Макаров понял это и начал считать:

– Раз…

– Два, – продолжил продавец.

– Три, – сказали они хором и одновременно вытащили из своих карманов товар и деньги.

Макаров ощутил в одной руке холодящую тяжесть настоящего оружия и почувствовал, как из другой его руки незнакомец плавно вытягивает новенькую гладкую купюру.

– Спасибо, – сказал Макаров дрогнувшим голосом, понимая, что оружие в его руке – это теперь его оружие.

– На здоровье, – прошептал в ответ незнакомец, пряча денежку в карман, и, пятясь от Макарова, пожелал: – Ни пуха ни пера.

– К чёрту, – автоматически сказал Макаров и внимательно посмотрел на свой пистолет.

Когда он поднял глаза, гнома рядом не было, он будто сквозь землю провалился.

2

Бесшумно, как вор, Макаров открыл дверь ключом, бесшумно вошел в темную прихожую, так же бесшумно дверь затворил… И, сильно вздрогнув, зажмурился от щелчка выключателя и неожиданного света.

– Сашенька! Наконец-то! – обрадованно воскликнула Наташа, Наталья Николаевна, жена Макарова.

Ее огромные глаза под толстыми, увеличивающими стеклами очков излучали счастье. Она хотела обнять мужа, прижаться к нему, но Макаров попятился, испугавшись, что жена случайно нащупает лежащий в его кармане пистолет. В Наташиных глазах возникло удивление. Она хотела спросить, что случилось, но Александр Сергеевич опередил ее, выставив вперед поднятую руку.

– Тише, Осю разбудишь, – прошептал он.

(Макаровы назвали сына в честь большого русского поэта, конечно же. Осе исполнилось уже два года, это был тихий, задумчивый ребенок, не сказавший пока ни единого слова. Кроме сына, у Макаровых была дочь Анна, названная, разумеется, в честь большой русской поэтессы. Анне стукнуло шестнадцать, она училась в педучилище и сейчас находилась на практике в маленьком городке на краю области, где преподавала в школе русский язык и литературу.)

Не опуская выставленной вперед руки, другой рукой Макаров вытащил из кармана книжный томик и протянул жене. Наташа прижала ладонь ко рту и зажмурилась, но из‑за плотно сжатых век выкатились слезинки.

– Наташа… – проговорил Александр Сергеевич дрогнувшим голосом – он любил свою жену.

Не решаясь притронуться к книге, глядя на нее как на безусловную ценность, как на святыню, Наташа заговорила, счастливо смеясь:

– Ну вот! Кто оказался прав? А вспомни свой пессимизм! «В этой стране поэзия больше никому не нужна… У меня не выйдет больше ни одного сборника…» «Александр Макаров. Избранное», – с благоговением прочла она, бережно взяла книгу обеими руками и прижала к губам.

Воспользовавшись моментом, Макаров прошмыгнул в дверь санузла и торопливо закрыл ее за собой на защелку.

Это был именно санузел, совмещенный санузел – ванная и туалет, – довольно просторный, и теперь Макаров метался с пистолетом в руках, не зная, куда его спрятать.

– А помнишь, что я тебе говорила?! «Они идут!» Нет, они уже пришли! Наши новые Морозовы, Мамонтовы, Третьяковы, Рябушинские! – восторженно говорила Наташа, стоя под дверью санузла и перелистывая страницы сборника. – А он был?

– Кто? – отозвался Макаров, смятенно вертя головой.

– Фунтов.

– Был, был… – Плюхнувшись на колени, Александр Сергеевич сунул пистолет под ванну, и оттуда вдруг вылетела перепуганная черная кошка. Это была Сафо, старая мудрая кошка, которую Макаров называл своей музой, на что Наташа ни капельки не обижалась.

– Чёрт! – испуганно вскрикнул Макаров.

– Что?! Сашенька! Что с тобой?! – встревожилась за дверью Наташа и, не получив ответа, стала дергать ручку двери.

Макаров торопливо открыл, улыбнулся и спросил дружелюбно:

– Ну что ты?

– Я думала… – упавшим голосом заговорила Наташа и замолчала.