Пояс Койпера - Николай Дежнев Страница 25

— Слышь, Фил, а помнишь, в девятом классе мы с тобой дрались до кровянки? А Ирка, зараза, предпочла нам Игорька из параллельного «б»! Помнишь?.. Собирались начистить ему морду, да все как-то замылилось. Я тогда еще на спор сочинил стишок, смысл которого никто не смог объяснить:

Как виртуально конгруэнтны

Два сапога, два сапога!

И жизнь, и смерть амбивалентны,

Отсюда, братцы, и тоска!

Как ни пыжились, перевести его на человеческий язык не смогли. А Игорька этого я недавно встретил на улице. Пьянь подзаборная, дал ему стольник, так этот козел даже спасибо не сказал.

Открыл глаза. Феликс слушал меня с видом печальника, скорбящего о судьбе человечества. Во взгляде его читалось сочувствие, возможно даже искреннее.

— Серега, а Серега, что с тобой происходит? Какой-то ты неприкаянный, с катушек, случаем, не того?

Я помолчал, дал себе время взвесить эту его гипотезу, но к определенному выводу так и не пришел.

— Ладно, Фил, проехали!.. Посоветуй ваятелям вырубить из камня мужика в расхристанной рубахе. В одной руке бутылка водки, другой подносит к распахнутому рту полкруга колбасы, и чтобы видно было, как из среза торчат куски желтого жира. Если, конечно, на это хватит таланта… — Выпрямился в кресле. — Теперь давай, говори, зачем я тебе понадобился!

Феликс завозился недовольно в кресле, кинул вороватый взгляд в сторону книжки о вреде алкоголя.

— Слушай, почему стоит мне с тобой поговорить, как тут же тянет напиться?

— Аллергия, Фил, сходи к врачу, он подтвердит! Ученые открыли, что неприятие жизни передается капельным путем, поэтому и народ у нас такой квелый, а начальство ездит в бронированных машинах, боится заразиться. — Поднявшись на ноги, я прошелся по кабинету, остановился у закрытого окна. — Не из-за скульпторов же я тебе понадобился, правда?

Феликс потянул на себя ящик стола и извлек из его глубин сигарету. Одну, не пачку. Половину отломил, а ко второй, той, что с фильтром, поднес зажигалку и с наслаждением затянулся. Притворялся, изводя продукт, что бросает курить.

— Дело серьезное, Дэн, а главное, срочное! Далеко не с каждым из аналитиков Центра я могу его обсуждать.

— Партия сказала — надо, комсомол ответил — есть! Спасибо за доверие, постараюсь в полной мере его оправдать. Надеюсь, твоя благодарность не ограничится грамотой за ударный труд? У нас, у безработных, последнее время в почете денежные знаки.

Феликс все слышал, но даже ухом не повел. Сквалыгой и жлобом не был, но мой тон ему не понравился.

— Ты мог бы для разнообразия не ерничать? Сам знаешь, достаточно один раз подвести заказчика, и тебя забудут, желающих занять место у кормушки пруд пруди.

Слова его были чистой правдой, если правда в той области, которой мы занимались, бывает чистой, в чем я очень сомневаюсь. Единственная допущенная им неточность сводилась к вступительному «сам знаешь», тут Фил выдавал желаемое за действительное, а вернее, увлекся риторикой. К клиентам из высших сфер он своих сотрудников на версту не подпускал и о том, откуда поступил заказ, никогда не распространялся. Скорее всего, правильно делал. Политическое консультирование — вещь деликатная, если не сказать, глубоко интимная, набить шишек — раз плюнуть.

Продолжал, последний раз затягиваясь:

— Ты прав, ваятели — мелочовка, изобразят голую тетку, можно даже без весла, вот тебе и символ! Главное, чтобы была фигуристая, публика сама решит, что все это значит. В крайнем случае прочтут на табличке… — Раздавил с сожалением окурок о дно хрустальной пепельницы и поднял глаза. — На тебя, старик, вся надежда!

Я знал, что так он и скажет. Слышал эти слова десятки, а то и сотни раз. Любил своего друга и видел, какие круги он нарезает, прежде чем коснуться существа занимавшей его проблемы.

Именно такого поворота разговора я и ждал, чтобы начать торговаться.

— Да не переживай ты так, не первый раз замужем! Изобразим в лучшем виде… — Сделал крохотную паузу, но достаточно красноречивую, чтобы Феликс насторожился. Продолжал на голубом глазу, как ни в чем не бывало: — Да, кстати, у меня к тебе маленькая просьбишка! Так, пустячок, безделица. Помнишь, приходил к нам как-то один чувак, ласковый такой, весь из себя гладенький? Мне бы надо с ним пересечься…

И улыбнулся. По-детски открыто, в тридцать два зуба. Морщины на лбу Феликса собрались в гармошку, словно сапоги солдата, намылившегося по случаю увольнения посетить танцульки. Голубые глаза сузились, как у смотрящего на солнце китайца. В них появилось недоумение, верный признак того, что он прекрасно знает, о ком я веду речь.

Как ни не хотелось, а пришлось пойти на болевой прием.

— У меня еще создалось впечатление, что ты перед ним заискивал. Как бишь его звали?.. — Посмотрел задумчиво в потолок. — Точно, Котов!

Улыбка Фила была одной из самых приятных, имевшихся в его распоряжении.

— Ах, этот!.. Ну ты даешь, вспомнил! Года два прошло, я с тех пор о нем слыхом не слыхивал. — Поднявшись на ноги, начал собирать со стола документы. — Извини, Серег, у меня через полчаса встреча. Посиди пока, помозгуй, я оставлю тебе бумагу, в ней все написано…

Я не сдвинулся с места, разве что с удовольствием, до хруста в костях, потянулся.

— Да, совсем забыл тебе сказать, сегодня вечером улетаю на юга! Хочется немного поплавать, попить винца, понежиться на песочке. Солнце, море, девочки в мини-бикини… Бросай свои дела, махнем вместе, оттопыримся.

Фил всегда был понятлив, оставил свои бумажонки в покое. Одарил меня долгим задумчивым взглядом, как если бы взвешивал на чашах весов свою надуманную встречу и мой гипотетический отдых. Такое его поведение меня порядком озадачило. Получалось, что информацию о самом обычном клиенте он ставил на одну ступень с моей работой по новому и, как можно было понять, очень важному для него проекту. Тут было над чем задуматься!

— Ну хорошо, — произнес он, как если бы пришел к какому-то выводу, — в таком случае идем обедать!

— Надеюсь, ты угощаешь?

Голос мой звучал подчеркнуто просительно, но Феликс не улыбнулся, даже не сделал попытки улыбнуться, а еще больше нахмурился. Запер документы в сейф и только в дверях пробурчал:

— Не надоело юродствовать?

Чтобы догнать его на улице, мне пришлось поднажать, обувь не была предназначена для бега по пересеченной местности. Разговаривать на ходу, а возможно, и вообще Фил не был расположен. Что ж, пусть позлится, говорят, это полезно для здоровья. Так, не обменявшись ни словом, мы, как два взмыленных жеребца, и ввалились в ресторанчик, в который я никогда раньше не заглядывал. Не знаю почему, но на этот раз Феликс предпочел его нашей обычной харчевне.

Обед, как написали бы в газетах, прошел в теплой, дружественной обстановке. Мы проглотили его молча, не глядя друг на друга. Блюда я выбирал подороже, чтобы они влетели Филу в копеечку, но, думаю, он этой мелкой подлости не заметил. Кофе пили с пирожными, чего я себе давно не позволял.